…Приходил к нам Лёва Федоров – лучший журналист на радио, хотя ему часто достается от начальства, – темы, мол, берёт не те, да и слишком их заостряет. Симпатичный, высокий блондин с быстрым, неожиданным взглядом глаз, который часто бросает на Раису, но она не отвечает ему, хотя, – знаю! – он ей нравится. Едва ли у них что-то получится, ведь Лёвка – обаятельный шалопай, еще не совсем закрепощенный идеологией, так что…
…Ездили с Раисой в Аниково, молодежный дом отдыха под Москвой, – это она от Обкома комсомола достала две путевки. На другой же день она укатила в Москву, а я подолгу бродила в роще, сидела на берегу речушки и смотрела на тихую воду. Вечерами в холле гремела дискотека, почти все танцевали, а симпатичный, белозубый негр с чуть приплюснутым носом и почти чёрными глазами, сидел в сторонке с загипсованной ногой и грустно смотрел на веселящихся. Стало его жалко. Подсела, улыбнулась, попыталась заговорить, и мы как-то поняли друг друга. А когда через пару дней гипс с его ноги сняли, то жалость моя к Комбо растворилась, но острее вспыхнуло любопытство: а как живут негры там, в Кении? И он рассказывал, – больше жестами, мимикой, – но я понимала и учила его русскому:
– Комбо, вот это – ля-гуш-ка, – показывала наше земноводное, когда стояли на берегу речушки.
И он смешно повторял:
– Лья гушь-кья.
Добрый, ласковый Комбо… Рассказывал, что у него есть брат-фермер, и что на его кукурузные поля часто нападают обезьяны, которых приходится отлавливать, набрасывая сети. Ну, я и сказала… опять же больше мимикой, интонацией: жалко, мол, бедных обезьянок, они же есть хотят, на что он замахал руками: их же очень много!
…По приезду из Аникова в первый же день приходил к нам Лёвка. Оказывается, он стал выпивать. То-то жаловался мне: «Понимаешь, у меня душа распадается. Надоело врать! А выпьешь, вроде бы сразу и свободным станешь». Что я могла ответить? Ты, мол, такой не один?
…Ездили с Раисой в Карачев. Мороз был!.. а у меня теплой обуви нет, только туфельки, так что сидела у железной печки, отогревала замерзшие ноги и ревела от боли. Потом распили с Раей и Виктором бутылку вина и так-то хорошо стало!
На другой день, когда Раиса уехала, я спросила маму:
– Ну, как тебе моя подруга?
И она ответила:
– Да какая-то она двурушная… всеодно, как бутылка из зелёного стекла. Никак не рассмотришь, что в неё налили?