– Завтра место покажешь. На песке не поставить, такыр5 надо найти. И кирпичи не из песка же делать. Так что у бархана не пойдет. Дальше придется. Ну, завтра и посмотрим, где.
Жена Умид-ака только всплеснула руками, узнав об их затее, и укорила мужа:
– Вы бы лучше образумили его, а не потакали!
Умид-ака отмахнулся. Словами не образумишь. Пусть поработает, поживет один среди песков, поразмыслит…
Период благоденствия в пустыне совсем короткий. Месяц прошел с начала весны, а уже солнце припекает так, что не только человеку – черепахе под ним неуютно. Еще неделя-две и все попрячутся в норы, погрузятся в летнюю спячку. Только так можно пережить жару без воды. Зеленый наряд пустыни меняется на глазах. Сначала проплешинами появились новые краски – охристые. Их приглушенные тона завоевывали все больше простора и вскоре уже зеленые пятна полыни с белесым налетом на пахучих листьях и стебельках стали последними островками былого праздника возрождения.
Избегая жары, мужчины работали ранним утром и ближе к вечеру, когда жар оседал на песке, а воздух остывал под напором свежего ветра. Умид-ака успевал и за верблюдами присматривать, и глину месить. Сабир Каримович помогал ему во всем. Но не так резво у них все получалось – годы давали знать о себе! Но стену они подняли! Осталось обмазку сделать – и готово.
Когда солнце поднялось высоко, и работники умыли руки, решив, что пора обедать, на горизонте поднялся столб пыли.
Сабир Каримович приложил руку к глазам.
– Не Ухтам едет?
– Не-е, – возразил Умид-ака, – Ухтам приезжает на лошади, она столько пыли не поднимает. Машина это! Пойдем, встретим. Кого это к нам несет?..
Сабир Каримович вдруг забеспокоился. Последний раз к ним приезжал местный участковый. Смотрел на него подозрительно, паспорт вертел и так, и эдак, все записи пролистал от корки до корки. Но что сказать? Гражданин Узбекистана, прописан в Ташкенте, даже выездная виза есть. Регистрация? Да вроде ташкентским не обязательна, но сказал, сам зарегистрирует, переписал данные, сказал, ладно, живи – и уехал. Еще что надумал?
– Умид-ака, ты, знаешь, кто бы там ни приехал, не говори про мой дом, ладно?
Пастух не сдержал смеха – дом!
– Ну, это защита от солнца и ветра, а дом мой – палатка! – отшутился Сабир Каримович.
– Ладно, ладно, никому не скажу. Пойдем, а то они раньше нас доберутся.