– Рад, рад, чрезвычайно рад! А теперь – к столу, к столу, мои дорогие! – воззвал лиловый, и бросился в сторону песчаной башни в метрах ста от дартолета. За ним потянулась свита, около тридцати пустынников в разного цвета хламидах, прибывшие для встречи гостей. Дэну показалось, что все они тоже пьяны, поскольку пара из них точно не раз споткнулась при развороте. Ларс пожал плечами и махнул рукой:
– К столу так к столу. Пойдем, что ли. Не стоять же.
Протокол явно был нарушен, приходилось действовать по ситуации.
Шел шестой час визита. Бесконечно длинный стол посреди огромного зала с купольным потолком, был завален блюдами и заставлен бутылками. Дэна уже слегка мутило от запаха еды, а еще больше от выпивающих горланящих соседей – пустынников. Ларса отсадили от него на другой край стола, так что племянник не мог контролировать, что делает дядя. Сам Дэн алкоголя не пил, не нравилось – ни вкус, ни запах, ни воздействие, а вот Ларс, судя по активной жестикуляции, пожалуй, не отказал себе в паре бутылок крепкой соры, от которой синел. Синел буквально – волосы подмышками меняли цвет на глубокий индиго, чем он невероятно веселил своих собутыльников, рыбаков из порта. Пугливые государственники тем временем сгрудились вокруг насупленного Клеуса. Ничего не ели, не пили, и лишь возмущенно оглядывали разгулявшееся застолье. Про негостеприимство пустынников никто уже не вспоминал, да и вода, то есть, сора, лилась рекой. Про убийство из-за женщин тоже забыли – полуобнаженных красоток по залу было – на одного гостя – десяток. Сами подсаживались к дантрийцам, строили глазки, интимно клали руку на колено. Одна такая сидела рядом с Дэном. И если дядя мог похвастаться синими подмышками, то Дэн сейчас напоминал спелую машлу – ярко красную, с проступившей на солнце капелькой сока. Если убрать всю эту романтическую садово-огородную чушь, парень сидел красный от кончиков ушей до пяток, потел как гребец на рыболовном судне, и не знал куда деть глаза, взгляд которых неизменно упирался в глубочайший вырез соседки по столу.
– Так вот, – шептала ему пустынница, делая глубокий вдох, от которого грудь поднялась еще выше и показалось алое полукружье ареолы соска. Дэн сглотнул. – Так вот, я говорю отцу, что за пустынника никогда не выйду, не хочу провести жизнь, рожая детей и вышивая скатерти. Буду ждать какого-нибудь свободного данторца, пусть увезет меня в большой мир, покажет, чего стоят настоящие мужчины-воины. Ты же воин? – пальчик голубоглазой, черноволосой соблазнительницы скользнул в распахнутый ворот комбинезона.