Софи продолжает говорить, но я не слышу ни слова. Шум крови в ушах заглушает все звуки. Я чувствую себя опустошенной. Иссушенной.
«Его перевели из операционной», – повторяется у меня в голове. Митч справился.
– И тебя туда же, – бормочет Софи прежде чем повесить трубку. Уверена, мужчина на другом конце провода все слышал. Сделав глубокий вдох, Софи что-то записывает на листе, который затем кладет на стойку передо мной. – Митч в порядке, состояние у него стабильное. Он находится в отделении интенсивной терапии. Хорошо, что в «Уайтстоуне» работают прекрасные комбустиологи[1], иначе пришлось бы перевести его в другую больницу, – замечает Софи.
Киваю. Если бы Митча перевели в другое место, я, наверное, с ума бы сошла.
– Вот номер его палаты и палаты Нэша, чтобы ты не забыла, – добавляет Софи, придвигая ко мне записку.
Как в трансе смотрю на цифры, выведенные каллиграфическом почерком на желтоватой бумаге. Мне бы радоваться, но почему-то я не могу. Не могу, ведь…
– Насколько серьезные у него ожоги? – не поднимая глаз, едва слышно спрашиваю я.
– Сьерра, – начинает Софи, и я догадываюсь, что сейчас она скажет что-то вроде: «Все в порядке. А если нет, то будет». Но Софи останавливается и, помолчав, говорит: – Не знаю. Мне сообщили только, что операция прошла хорошо и теперь Митчу требуется отдых. Тяжело признавать, но его врач – один из лучших специалистов в своей области, – вздыхает Софи.
Судя по всему, за этим кроется какая-то история. В любой другой день я стала бы расспрашивать подробности или поддразнила бы Софи. Но не сегодня.
Нет, не сегодня.
– Спасибо, – выдавливаю я, запихивая листок в карман, беру стаканчики с едва теплым кофе, который сварила Эдит, и наконец заставляю себя посмотреть Софи в глаза.
– Иди к Лоре, сообщи ей новости, – улыбается она. – После смены я тоже всех навещу. А еще, Сьерра… отдохни.
Кивнув, возвращаюсь в комнату отдыха. Ноги двигаются словно сами по себе и приводят меня к Лоре, которая все еще спит, положив голову на стол. Мэйси уже ушла домой. Нам стоило последовать ее примеру, однако мы, как две упрямые ослицы, остались здесь, хотя от этого никому не легче… Но взглянув на Лору, понимаю, что неправа. Ей – легче. Она не смогла бы быть сейчас одна, да и не должна. Возможно, это и мне помогает. Находиться здесь, а не страдать в одиночестве дома – именно то, что нужно.