На какое-то время вроде бы установилось хрупкое равновесие, но вскоре всем стало очевидно: мир, как состояние не-войны, в ближайшей перспективе обречен. Буквально через пару поколений случилась самое ужасное из того, что только могло случиться – над лидером Востока Китаем взметнулось знамя джихада. В поисках врага далеко ходить не пришлось: им оказался, конечно же, проклятый Запад. Перед лицом нарастающей угрозы Европа, обе Америки и Австралия объединились, составив Западную коалицию. Азия же и поглощенные ею Африка, а заодно и Россия с Японией слились в Восточную. Мир раскололся надвое. Планета балансировала на грани третьей мировой войны.
Статическое состояние, как известно, противно человеческой природе. Оно не может длиться вечно. Когда курки взведены, все только и ждут, кто выстрелит первым, и можно не сомневаться, что роковой выстрел обязательно прозвучит. Теперь уже вряд ли удастся достоверно установить, кто первым пересек запретную черту – по версии каждой из сторон это, разумеется, был кто угодно, только не она. Как бы то ни было, но веками вызревавший, словно гнойник, конфликт прорвался, выплеснув копившуюся столетиями взаимную ненависть, и война вошла в жизнь миллиардов людей, населяющих планету Земля.
Она длилась уже третью неделю. Основные события происходили где-то на периферии, не затрагивая до поры Америки. Для обывателя единственным источником информации всегда были, есть и, вероятно, долго еще будут масс-медиа. Само собой разумеется, выдаваемая ими информация была строго дозирована и исключительно позитивна. Какой телеканал не включи, там либо многозвездные генералы, демонстрирующие с экранов стереовизоров непоколебимую, просто-таки железобетонную уверенность в скором разгроме противника, либо дикторы новостных программ, ежечасно зачитывающие победные реляции, поступающие с театра военных действий.
Полчаса-час такой массированной обработки ежедневно, и зрителю начинает казаться, что от окончательной победы над ненавистным врагом Западную коалицию отделяет всего ничего, и вот-вот загремят бравурные победные марши. Надо полагать, творцам информационных поводов мнилось, что столь нехитрым способом можно сколько угодно долго морочить голову доверчивым согражданам. Собственно, так оно и было, но до недавнего времени. В какой-то момент нечто, так и не ставшее достоянием гласности, серьезно повлияло на общую ситуацию. Что-то изменилось, и отнюдь не к лучшему. Правда, поначалу это ощущалось скорее эмоционально, нежели имело под собой твердую почву. К примеру, в экранном поведении генералов поубавилось небрежной величавости, присущей без пяти минут победителям. Их комментарии сделались сдержаннее, а прогнозы – неопределеннее. Да и в речах дикторов, озвучивающих ежедневные военные сводки, восторженные интонации сменились сухим, деловито-сосредоточенным зачтением перечня событий с указанием цифр потерь. Впрочем, ура-патриоты, чье численное преобладание над скептиками по-прежнему было несомненным, скорее всего, даже не обратили внимания на едва заметные перемены в поведении того или иного персонажа новостных шоу.