По узкой улочке, фактически тропинке, виляющей между дачами, можно было выбраться на Пляжную улицу, по сути променад, ведущий вдоль пляжа, а потом пройти через песочные дюны с вцепившимися в них корнями старыми соснами и оказаться собственно у моря, слишком холодного, чтобы купаться в нем больше нескольких раз за лето. Под соснами росло много черники, и Лика вместе с друзьями (на лето сюда съезжались толпы детворы) вволю объедалась сладкими сочными ягодами, чернящими рот.
Воспоминания о детстве, проведенном в Сестрорецке, были одними из самых ярких и счастливых за всю ее тридцатишестилетнюю жизнь, вот только обрывались они одним днем, точнее одной темной, дождливой августовской ночью. Той самой ночью, когда умер дед.
Лика знала, что это она нашла его мертвым на пляже, по рассказам взрослых, но то, что предшествовало этому печальному обстоятельству, стерлось из памяти, вход в закоулки которой прочно закрывал большой тяжелый валун. Сдвинуть его не получалось ни самостоятельно, ни с помощью врачей. В том последнем дне дедовой жизни в памяти Лики зиял большой черный провал.
Заглядывать в него бабушка категорически запрещала, потому что любые попытки потревожить прошлое приводили к тяжелой панической атаке. Лика начинала задыхаться, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег Финского залива рыба. Ее била крупная дрожь, в особо тяжелых случаях переходящая в судороги, после чего она закатывала глаза и падала на пол в глубоком обмороке, а после выхода из него несколько часов лежала обессиленная, с бьющимся в бешеном ритме сердцем.
Из-за этих приступов в старших классах школы ее считали не совсем нормальной, да и в студенческие годы тоже. Еще у Лики иногда бывали странные то ли сны, то ли видения, в которых ей чудились всполохи молний, разрезающих небо над Финским заливом и освещающих пляж, покрытый пеленой дождя. Эта пелена скрывала что-то важное, и каждый раз, когда приходил этот сон, Лика силилась рассмотреть, что именно за ней прячется, но неизменно просыпалась раньше, чем удавалось сорвать эту завесу.
Бабушка запрещала ей об этом думать, пичкая внучку на ночь отварами из успокаивающих сборов. Те шли в довесок к седативным препаратам, которые Лика принимала по предписанию врачей. И назначенная ей терапия действовала, потому что она видела тревожащие сны все реже и реже.