В спрессованной от времени земле было полно всякой дряни. Небольшие обломки бетона я выворачивал из земли руками. Битый кирпич осложнял работу, но его было немного. А обломки древнего асфальта просто крошились под ударами «Сталкера». Боевой нож, подаренный мне умирающим собакоголовым, рассекал древний мусор словно куски пенопласта, правда, клинок скрипел при этом словно живое существо, недовольное таким варварским обращением. Но мне было все равно…
Я работал без остановки, словно запрограммированный автомат. Пару раз мне попались чьи-то пожелтевшие от времени кости и куски насквозь проржавевшего металла, когда-то бывшие стволами огнестрельного оружия. На этой земле много воевали. И часто умирали.
Кожа с моих ладоней сползла, словно промокшая бумага, ссадины саднили немилосердно. Но это была нужная боль, благодаря которой я пока еще от усталости не рухнул вниз, на дно могилы. Наконец, я счел, что она достаточно глубока для того, чтобы местные твари не смогли ночью отрыть и сожрать тело. Тогда я сунул в чехол нож, измазанный грязью и кровью, и вылез наверх.
Я ничего не забрал у нее, хотя многие назвали бы меня безумцем. Как и положено воину, в могилу она легла вместе со всем ее снаряжением, включая автомат «Вал», который здесь наверняка стоил целое состояние. Я не взял ничего, лишь собрал с земли бесцветные бусинки «дочкиного ожерелья» и бережно сложил их в нагрудный карман комбинезона. На ближайшем привале я зашью их в кусок материи и повешу на шею. Пусть висят рядом с навсегда опустевшим сердцем…
Я засыпал могилу и привалил ее тяжелым куском бетона. Когда земля просядет, уже никто не догадается, что под вросшим в траву обломком лежит настоящее сокровище… Мое сокровище, утраченное навсегда…
Мне очень хотелось рухнуть на землю и провести рядом с моей женой нашу последнюю ночь. Но в то же время я осознавал, что тогда эта ночь станет последней и для меня тоже. А у меня еще было два дела. Сшить мешочек для бусин, а потом заняться трупом арбалетчика. Это были два очень важных дела, и никак нельзя допустить, чтобы какой-нибудь ночной охотник-мутант застал меня врасплох.
Арбалетчика я решил оставить на утро. Уже смеркалось, а такое серьезное дело, как неспешное потрошение трупа врага, лучше делать при утреннем свете. Потому я осмотрелся, приметил невдалеке более-менее сохранившееся здание и, взвалив на плечи свой рюкзак, побрел туда…