– Тогда мне придется их выломать.
Томиан начал писать в моей тетради.
– Эй! Что вы делаете?
– Пишу тебе формулы двойного угла. – Мистер Оллфорд не отдавал мне тетрадь, продолжая писать в ней. – Я окончил школу лет семь назад, но до сих пор помню! В этих формулах нет ничего страшного. Если запомнишь их и основные тождества, жить станет намного проще.
Я негодовала, ничего не понимала: что Томиан здесь потерял? Что за чертовы формулы? Но он продолжал мне что-то объяснять и в конце концов полностью сделал за меня домашнюю работу по алгебре.
– Самое бесполезное – это формулы от суммы к произведению. Возможно, в вашей школе уделяют им особое внимание, но мне кажется, что они вовсе не нужны. А вот формулы приведения тоже следует выучить.
– Почему вы решили присутствовать на балу в нашей школе? – сонно поинтересовалась я, все эти формулы нагоняли на меня зевоту. – Если из-за меня, то я совершенно не понимаю ваших намерений. Да и в целом не понимаю вас.
Томиан встал из-за стола и потянулся. Подойдя к окну, задумчиво потер подбородок, будто сочинял ответ на ходу.
– Не знаю.
И как вам это нравится? Томиан в принципе не производил впечатление человека, который мог что-либо не знать. Он знал все, просто предпочитал не говорить.
– Захотелось, вот и решил поприсутствовать, вероятнее всего, – через несколько секунд добавил Оллфорд.
– Вы всегда делаете то, что вздумается?
– Не сказал бы. Хотя… не знаю.
Игра в «знаю – не знаю» так утомила меня, что я перестала вытягивать из Томиана какую-либо информацию. В его ответах не было логики. Как он вообще управлял компанией?
Томиан присел на мою кровать. Он никуда не торопился. Я застыла как вкопанная: поведение мистера Оллфорда было мне непонятно. Казалось, что все это сон. Правда, ущипнув себя за плечо, я не проснулась.
– Твой разговор с Дэйвом задел меня, заставил задуматься настолько сильно, что я отправился к своему другу в Вашингтон за советом. – Томиан поражал меня своей способностью держаться так просто и непринужденно, что многие застенчивые люди обзавидовались бы. Он говорил со мной как рядовой человек, а не владелец многомиллиардной компании. – Мне следует извиниться за свою реакцию. Прости. У меня и вправду было сложное детство. Я думал, что справился со своими травмами, но похоже, что нет. – Он улыбнулся, но в его улыбке не было радости. Скорее, это была попытка не заплакать. – Быть единственным наследником огромного состояния непросто. Но и стать бедным я никогда не стремился. Мне это чуждо.