Приблизившись к подъезду, Сережа, наконец, смог различить, что именно делает старуха в черном платке. Оказалось, что она не просто выкорчевывает растения, а прицельно борется с зарослями физалиса. Его сухие стебли старуха складывала в штабеля, а в отдельную кучу бросала пылающие оранжевые головы-фонарики. Сережа искреннее удивился такой непримиримой борьбе и даже решил поинтересоваться, зачем нужно убирать физалис на зиму. Неужели в этом есть хоть какой-то смысл?
– А это вы зачем делаете? – спросил он, пока старуха обезглавливала очередной куст садовыми ножницами.
– Для защиты от магии! – мрачно ответила женщина. И погрузилась в свою работу с такой сосредоточенностью, что Сережа побоялся дальше ее отвлекать.
– Вы все равно не поймете! – крикнула старуха ему вслед. А Сережа так и не понял, было это «вы» вежливым обращением к нему одному или к какому-то коллективному миру двора, так и не сумевшему постичь главное.
Количество свинца в небе каждую секунду увеличивалось, как бы намекая: сейчас начнется дождь. Сережа поспешил домой, но был задержан Анной Евгеньевной – опрятной женщиной неопределенного возраста с неприятно беспокойными глазами. Он не любил эти столкновения с тех самых пор, как переехал. Они вечно заканчивались одним и тем же. Соседка требовала от него какую-то подпись и рассказывала, как остальные обитатели подъезда изводят ее мелкими бытовыми гадостями.
– Сереж, как хорошо, что я тебя встретила! Мне нужно жалобу коллективную подписать. Представляешь, Фроловна… Вон она, кстати, в палисаднике копошится, выливает свой горшок в мой кондиционер.
Дама поправила поясок темно-синего пальто, прошлась ладонью по коротким аккуратно подстриженным волосам и вопросительно посмотрела на соседа. Интересно, сколько ей лет? Сорок? Пятьдесят? Соседка выглядела как учительница – строгая, требовательная. Она не приближалась, но словно бы давила на тебя своим весом и авторитетом.
– Ой, я сейчас так спешу! – попытался отвертеться Сергей. Он уже привык к экзотическим просьбам соседки, но нечистоты в кондиционере поразили даже его. В прошлый раз она хотя бы жаловалась на громкую музыку, доносящуюся сверху. Но поверить в то, что Фроловна слушает тяжелый рок, было еще сложнее, чем в то, что она выливает в окно помои.
– Ты и в прошлый раз спешил! – обиженно зашипела соседка. – А я в результате слушаю музыку до часу ночи, и некому было меня защитить. Вот я спокойной кажусь, эмоции не показываю. А у меня всего два месяца назад отец умер. Тяжело мне, Сереж.