Когда народ притих, немецкий офицер на ломаном русском начал говорить: «Сегодня немецкое командование проводит крупномасштабную операцию по выявлению и уничтожению партизан. Мы направили карательный отряд в село и вокруг него. Если в результате операции погибнет хоть один немецкий солдат, вы будете уничтожены. Если во время облавы кого-то обнаружат в селе, его повесят как партизана».
Несколько женщин забеспокоились. Это были те, кто успел спрятать своих взрослых дочерей – над ними немцы беспощадно издевались или угоняли в Германию. Соседка тётя Маруся, расталкивая всех, пробралась прямо к офицеру, и придумывая на ходу какие-то оправдания, добилась, что ей разрешили сходить домой и привести своих дочерей. Сбежать под подобным предлогом возможности не было: немцы не отпускали всех сразу. Только когда один возвращался, отпускали следующего. Когда приведены были все, дверь амбара наглухо закрыли. В таком состоянии мы провели весь день.
Дети, голодные с самого утра, плакали и просили поесть. Но дать было нечего. Чтобы заглушить голод, мы начали играть в куче ещё не вывезенного немцами зерна. Забирались наверх и оттуда прыгали. Высота была большая, а приземление мягкое. Заигрались – и забыли, почему мы здесь. И только напомнивший о себе голод остановил наши игры. «Ма, я кушать хочу,» – попросил я. «Потерпи, сынок, потерпи. Видишь, нас не выпускают». Она взяла меня на колени и начала гладить по голове. Мне стало так приятно, что я посильнее прижался к ней и опять на какое-то время забыл о голоде. Мне всегда нравилось, когда мама гладила меня по голове. Я начал засыпать. Мама часто так укладывала меня, когда приходило время. Совсем маленький Саша уже спал, а сёстры и Коля вели себя как взрослые, вполне осознавая происходящее.
Дело шло к вечеру. В селе лаяли собаки, ревели коровы, визжали свиньи. Люди не успели их покормить или выпустить на пастбище. Немецкие автоматчики рыскали во дворах. Иногда гремел выстрел, и лай какой-нибудь собаки обрывался. «Моего убили, гады!» – с горечью сказала женщина, узнавшая своего питомца.
Вдруг дверь со скрипом открылась. Все зашевелились и двинулись к выходу. Там стоял офицер, но уже другой: «Немецкое командование дарует вам жизнь. Можете идти домой». Воцарилась гробовая тишина. Потом послышался шёпот, и люди стали всё быстрее удаляться от проклятого места. Некоторые бросились бежать. Толпа рассыпалась на глазах. Мы тоже бежали. Уже дома, отдышались, долго не могли поверить, что всё закончилось. Мы радовались Свободе, Жизни и благодарили Бога за спасение.