Старика он заметил сразу как покинул беззубый рот электрички, жамкнувший дверями за его спиной. Что-то в тяжелой походке пожилого мужчины, вышедшего из соседнего вагона, было не так. В уме промелькнуло слово, значение которого никто бы не хотел обрести в своей голове. Движения впереди идущего были какие-то вялые. Вдруг нога его резко выехала вперед на тонком льду, и все тело начало медленно рушиться, тоже как-то неестественно, как будто разваливалась на кубики детская башенка.
Он поспешил к упавшему. Старик лежал на спине, широко распахнутые глаза смотрели сквозь наклонившегося над ним мужчину, в небо. На мгновение показалось, что старик мертв, и он тоже замер в нерешительности над нагромождением кубиков, удерживаемых вместе старым пальто. У основания крупного носа, вблизи неровно выбритой поверхности над верхней губой в морозном воздухе появилось маленькое облачко дыхания.
Подхватив тело упавшего, он с силой вытянул его вверх. По дороге старик, кажется, пытался говорить с ним, но рот плохо слушался, и мужчина не разобрал слов. Ему, впрочем, не очень-то и хотелось знать, слова ли это благодарности или, наоборот, ворчание. Его мало заботил этот старик, но желание доставить его куда-то – домой ли, в больницу ли, напоминало мужчине что-то похожее на цель. То, чего ему так не хватало в эти дни.
Он решил, что будет навещать старика. Сил заботиться о себе самом у него не было, а о ком-то ином, даже чужом ему – наоборот, их придавало. К тому же старик жил один, был слаб после падения, и действительно нуждался в заботе, хотя и глядел неприветливо.
***
Все будто нарочно выскальзывало из рук. Как трудно было собрать мысли, движения воедино. Они словно существовали в разных местах или временах?.. Все путалось. А тут еще – снова пришел этот парень, нет, наверное, его уже можно было счесть мужчиной. Старику из глубины его лет гость казался еще стоящим на берегу ямы времени. Однако мы все свалимся в нее, рано или поздно… Все, кто когда-либо поднимался в гору, знают, что с нее придется спуститься. Это естественный ход вещей…
Ну вот, мысли снова привели его совсем не туда. А зачем, собственно, пришел этот человек в хороших ботинках, крепкой куртке, переминавшийся у двери с авоськой в руке? Однако небрит. Хм…
Сумка снова была опустошена, и ее внутренности заполнили поверхность стола. Очень неудобно. Пришлось снова переносить их к серванту, в холодильник, к плите… Столько суеты от этого человека. А ведь, кажется, он называл себя. Впрочем, не вспомнить.