На деле ни сами Афины, ни их величайшие памятники не были светскими в том смысле, в котором мы понимаем это слово сейчас. Величайший из этих памятников, Парфенон, был не зданием парламента, а храмом – в том особом смысле, который придавали этому слову древние греки. Храм был не местом молитв или жертвоприношений (они происходили вне его стен, поблизости), но зданием, в котором хранилась священная статуя, создание и установка которой сами по себе были актами благочестия.
Весь комплекс, воздвигнутый на Акрополе, был гигантским выражением почитания и благодарности, адресованных Афине, божественной покровительнице города, и другим божествам. Священными были не только строения на вершине холма. Само это геологическое образование было известно под названием Иерос Брахос (Ιερός Βράχος), Священной скалы. Демократические дебаты проходили не на Акрополе, а на соседнем холме, Пниксе, который, к сожалению, привлекает сегодня слишком немногих туристов. Более того, поразительно большая часть дел, которые рассматривались Народным собранием, касалась детального регулирования общественных религиозных практик: каким богам следует приносить жертвы, какие именно и где.
Как бы ни были древние афиняне склонны к рациональным исследованиям, по части любви ко всему мистическому они не уступали прочим эллинам, а часто и превосходили их. Именно это делает их историю столь интересной и столь туманной. Им казалось естественным видеть в некоторых элементах мира природы, от источников до целых гор, места перехода, точки, в которых человек оказывается на границе между повседневной реальностью и неким потусторонним миром. Лучшие из афинских граждан, несомненно, обладали сильным, рациональным, самокритичным умом, но обладали они и чрезвычайно сильным чувством духовного.
Учитывая форму и местоположение Акрополя, нетрудно понять, почему он всегда считался чрезвычайно важным местом перехода между мирами. Он возвышается над хорошо орошаемой равниной, окруженной четырьмя большими горами, а также холмами пониже. В древности все эти возвышенности изобиловали прекрасной растительностью. Расположенная к востоку гора Гиметт ценилась благодаря своему меду, гора Пентеликон – благодаря исключительно чистому мрамору. На безопасном расстоянии поблескивает море: оно достаточно близко, чтобы до него было легко добраться, но достаточно далеко, чтобы город не стал беззащитной мишенью для нападающих с моря завоевателей. На горизонте можно разглядеть цепочку природных гаваней, удобных для обороны. Возносить благодарственные молитвы за само существование такого великолепного места казалось делом совершенно естественным.