А через некоторое время Виктор предпринял новое нападение – теперь на Пи. Джи. Пига, которого явно намеревался тяпнуть за лодыжку. Но ПиДжи обычно передвигался немецким гусиным шагом, и Виктор немного промахнулся – буквально на пару дюймов, – и в итоге я извлекла у него из пасти обрывок ползунков, сшитых мамой из полотенечного материала.
На взрослых Виктор не нападал. Наоборот, пятился от них, всячески уклоняясь от любой встречи. «Похоже, он только на детей охотится, – озабоченно заметила мама. – Вот что меня сбивает с толку».
Меня это тоже смущало. С какой это стати Виктор включает меня в число каких‐то детей? Ведь если б он смог заглянуть в мою душу, думала я, то сразу бы понял, что я не подхожу под это описание.
К этому времени у нас в доме появился еще один малыш. И, поскольку Виктору доверия больше не было, моя мать сказала, что с этим вопросом давно пора разобраться. Отчим плотно закутал Виктора в свое пальто. Но Виктор все же пытался вырваться. А когда мы с ним прощались и гладили его по голове, пришлось крепко держать собаке лапы и пасть. Он рычал на нас и злобно скалился. Отчим подхватил его и быстро понес куда‐то на дальний конец улицы.
Мама сказала, что они подыскали там для Виктора новый дом – он теперь будет жить у одной пожилой бездетной пары, – и я страшно загрустила. Я легко могла себе представить, как смягчаются печальные лица этих стариков-домоседов при виде моей белой собаки, у которой такое чудесное коричневое седло на спине. Виктор заменит им ребенка, думала я. Неужели они тоже станут перебирать своими старыми пальцами густую шерсть у него на загривке и крепко за нее цепляться, как это делала я?
Вот ведь какой чепухе мне тогда хотелось верить! Даже странно. Маленький ПиДжиПиг соображал, оказывается, куда лучше меня. Как‐то раз, сидя в уголке, он терпеливо складывал из синих кубиков башню, а потом вдруг с силой нанес по ней удар сбоку и громко крикнул: «Сгинь!»
Примерно через год после этого мы переехали в другой город. И мне вполне официально сменили фамилию. Пиг и второй малыш уже носили эту фамилию, так что им ничего менять было не нужно. Мама объяснила мне, что сплетни и злоба людская окончательно вышли из-под контроля, а значит, всегда найдется желающий сделать тебе гадость, если это, конечно, в его силах. Конни и другие тетушки, а также все прочие родственники приезжали к нам в гости. Но не слишком часто. Моя мать считала, что нам совершенно ни к чему снова начинать