Тётя Флисси, замыкающая шеренгу, молча поправила лямки своего огромного рюкзака.
– Э-эм, простите, вы, скорее всего, ошиблись адресом, – сказала я почтальону. Наша семья очень редко что-то получала, учитывая, что четверо проживающих в этом доме никогда не пользовались Интернетом, а у двух оставшихся не было банковских карт.
– Прошу прощения, – сказал он, – должно быть, это вашим соседям. Но вы не распишетесь?
– Хорошо, – согласилась я, хотя это означало, что наши соседи не увидят эту посылку минимум до ноября.
Почтальон, доставляющий нашу почту сколько я себя помню, заглянул мимо меня в коридор, где все мои родные нетерпеливо переминались с ноги на ногу.
– Семейная… вечеринка? – спросил он.
Тётя Пруди сердито уставилась на него из-за спины тёти Конни. У неё венчающий голову нимб из волос был серым. Она была в неизменном зелёном комбинезоне садовника, а тётя Конни, не сняв любимого фартука, продолжала тискать в пальцах таймер в виде яйца.
– Да, что-то вроде того, – уклончиво ответила я. – Где расписаться?
– Здесь. – Почтальон протянул маленький планшет.
Я быстро вывела указательным пальцем на экране «КМ» и убрала руку, пока не затрещали разряды и не полетели искры.
– Благодарю! Весёлой… вечеринки! – и он протянул мне длинную узкую коробку.
– Избавься от него! – прошипела тётя Конни у меня за спиной, но, к счастью, почтальон уже отвернулся и зашагал к выходу. У калитки он поднял руку, чтобы помахать, но тут же опустил её и покачал головой.
Я поставила посылку в угол прихожей, где успело порядочно скопиться другого барахла, и вышла вслед за остальными за дверь.
Дай тёте Конни волю – и она бы выстроила нас как утят и повела за собой строгой шеренгой. Даже её попытка посчитать нас по головам не увенчалась успехом: Мирабель тут же юркнула назад, а тётя Флисси промаршировала вперёд.
Мирабель захлопнула дверь, после чего задержалась у дома ещё на секунду и только потом присоединилась к нам на улице.
Тишина сопровождала нас на всём пути, что было необычно не только для моей семьи, но и для всего нашего города. Один за другим мы проходили бесконечные ряды стандартных домиков. Даже тётя Конни молчала: всем её вниманием завладело то, что должно произойти. Подготовительный период перед октябрём всегда занимал несколько месяцев, и в конце него нервы моих тёть были натянуты до предела и родственницы буквально вибрировали от переполняющей их неуёмной энергии. Даже мама пристально всматривалась в темноту, крепко сжимая мою руку.