И решил наш Клоун, что занимается не своим делом.
В тот самый момент, как наш герой принял такое решение, в его дверь позвонили.
На пороге стояла строгая элегантная женщина в деловом костюме. За руку она держала симпатичного синеглазого малыша с грустными глазами. Такие глаза бывают у людей, которые никогда в жизни не радовались. Наш герой посчитал гостей заказчиками и объяснил, что он больше не клоун.
Дама оставила малыша в прихожей, а сама прошла на кухню, где аккуратно села на краешек стула. Она держала абсолютно ровной спину, как это умеют делать только балерины и феи.
– Я фея клоунов и маленьких детей любого возраста, – глядя в глаза хозяину квартиры сказала она.
Наш Клоун тоже хотел представиться, но гостья его перебила:
– Я же клоунная фея и я не могу не знать, кто ты. Так же я знаю, что ты решил больше не дарить радость людям.
Наш герой немного смешался под строгим взглядом гостьи, но потом взял себя в руки и пояснил:
– Я не решил, я понял, что больше не могу этого делать.
Строгий взгляд феи не стал мягче и ему пришлось продолжить объяснение:
– Как можно дарить людям радость, когда у самого на сердце печаль?
Гостья поправила очки, пригладила и без того идеальную прическу. Элегантность и утонченность внешнего вида женщины не оставляли сомнений в том, что она действительно взаправдашная фея.
– Ты должен понимать, что без серьёзного повода я не тревожу своих подопечных. Сейчас у меня два очень серьёзных повода. Во-первых, я бы не оказалась от чашечки кофе. А, во-вторых, тот мальчик, что остался в прихожей никогда в жизни не радовался. Впрочем, любой клоун это и так поймёт это по глазам ребёнка. И стало быть, пока я приготовлю кофе, тебе придётся объяснить малышу, всё то, что ты уже рассказал мне.
С этим настойчивая гостья выставила нашего героя в прихожую, где сидел мальчик, который никогда не радовался на протяжении всей своей жизни. А сама принялась варить кофе.
– Раз! – сказала фея, засыпав кофейные зёрна в кофемолку.
– Два! – продолжила счёт после того, как пересыпала молотый кофе в турку с холодной водой и поставила на огонь.
– Три! – закончила волшебница, убрав турку с огня, когда плотная пена едва не пролилась, достигнув края.
Потом она вопросительно посмотрела на дверь в прихожую откуда немедленно раздался детский смех.