А во-вторых, и что важнее, я не могла спокойно мерить платья и выбирать свадебный торт, зная, что близкий мне человек попал в беду. Я никогда не вычеркивала из жизни людей и, как ни крути, несмотря на все обиды, Андрей оставался для меня семьей. И коль уж я действительно могу ему чем-то помочь, я помогу. Даже если ради этого придется немного потерпеть его неадекватную девку.
Едва заприметив Аню, торопливо спешащую ко мне от зоны выдачи негабаритного багажа, одно я поняла совершенно точно: ходить на каблуках за все эти годы она так и не научилась. В смысле несовместимости женщин и одежды в моем сердце Виноградова уверенно занимала почетное второе место. На первом, разумеется, были дамы в теле, фанатеющие от леопардовых лосин – до них, конечно, она недотягивала. И все же тренд неадекватной оценки себя Аню явно вдохновлял – ковыляя на шпильках как раненный на поле боя солдат, она почему-то напяливала исключительно их (причем искренне уверенная в своей неотразимости). Впрочем, внимание это действительно привлекало. Вот только совсем не то, какого она добивалась.
Полет был тяжелый. Для меня – аэрофоба – в принципе, тяжелый любой полет. А тут еще и сильно потрясло на взлете. А тут еще – большая «воздушная яма» на посадке. И это не считая мелких «колдобин» во время пути. В общем, с жизнью за четыре часа полета я попрощалась раз десять. От стресса напилась вина. От стресса протрезвела. Теперь страшно хотела в отель: в горячую ванну и в большую кровать. «Вздремну хотя бы пару часиков и вновь превращусь в человека», – так думала я, стоя в огроменной очереди на паспортный контроль. Собственно, эта очередь окончательно меня добила. Проторчав там почти два часа (кто не знает, паспортный контроль в Хитроу – первый круг ада для приезжих), я официально провозгласила саму себя капитально выжатым лимоном.
Молясь только о том, чтобы за все это время на ленте хотя бы уже появился мой чемодан (что, кстати, далеко не факт, однажды я прождала свою сумку почти четыре часа), я посмотрела на табло номер транспортера и поплелась к нему. Вокруг багажной карусели толпился народ – многие с крайне недовольными лицами. Плохой знак, блин. Но, видимо, хоть в чем-то сегодня фартануть мне было должно. Едва я приблизилась к ленте, из ее черной пасти тут же выплюнулся мой ярко-красный саквояж. Кое-как стащив его вниз и запихнув на тележку (откуда на неделю набралось двадцать пять килограмм вещей – для меня до сих пор загадка), Добби наконец-то был свободен. Нагруженная всем своим добром, я, конечно, далеко не легкой походкой прочапала через «зеленый коридор».