Маленькой Сигни исполнилось пять лет, когда однажды разразился страшный шторм, да такой, что один из рыбацких посёлков был полностью уничтожен. тот самый, в котором жила семья Юнсен. Отец Никласа погиб одним из первых, помогая спасать людей из затопленных домов. несколько ближайших хуторов тоже погибли, а ближайший крупный посёлок был разрушен больше, чем наполовину, и почти все его жители погибли. И пришлось Никласу с матерью переселиться в посёлок на восточном побережье острова, который меньше других пострадал. Но и сюда добралась вездесущая смерть. Треть сельчан погибло. И в самую тёмную осеннюю ночь, когда буря ревела сильнее, чем последние три дня, родила Сигрун сына, и недолго думая, назвала его Эвиндом, что значит «островной ветер».
Отец вернулся домой, когда мне исполнилось полгода и с тех пор больше не покидал остров. Мою мать любили, и сестру любили, признали и отца, а меня возненавидели, называли «сыном бури», «ведьминым подкидышем», «погубителем». Люди не задумываясь, повесели на меня смерти их близких, погибших в ту страшную ночь моего рождения и за предыдущие три дня, покуда свирепствовала буря. Я рос, и вместе со мной росла и ненависть рыбаков. Не стану говорить, что сильнее прочих меня ненавидел Никлас Юнсен и его мать. Разве я был виноват в том, что погиб его отец, что я был не его сыном, а сыном чужака Хэвэрда. И эту ненависть Никлас передал и своей юной невесте, Маргарет.
Наверное эта ненависть всех без исключения жителей посёлка и заставила меня учиться, учиться ничего не бояться, и быть сильным. С утра до вечера я плавал и нырял в ледяной воде, карабкался на скалы, прыгал в воду с выступающих над водой валунов на уровне человеческого роста, лазил по деревьям, пока они ещё оставались. С каждой бурей деревьев на нашем острове становилось всё меньше и меньше…
Протяжный крик прорвался сквозь грохот бури. Резкий, звонкий нечеловеческий.
Я шарахнулся от окна, а губы сами собой прошептали: «сын бури».
Драугов суеверные рыбаки острова боялись, как… нет, невозможно подобрать слов, чтобы описать тот ужас, которые испытывали взрослые люди, стоило им услышать этот крик. Драуги, или Дети Бури, погибшие в море люди, чьи души не покидают тела и остаются существовать в умершем теле, ожившие утопленники, предвещавшие своим криком беды и на счастья, боящиеся солнечного света и поэтому поднимающиеся из морских глубин только по ночам, а если драугу посчастливится встретить запоздавшего рыбака, он утягивал свою жертву на дно и выпивал кровь. Говорили, что когда-то драуги жили среди людей, но Олаф Святой своей благодатью навсегда изгнал их на дно морское. Но разве страшны драугам полуразвалившаяся церковь? Ведь легенды говорили, что драуги необычайно сильны и обладают не только физической мощью. в пять лет я хотел стать таким же сильным, как они, ведь меня тоже называли «Сыном бури». Я, единственный на всём острове, кто открыто презирал христианскую веру. Все мои односельчане по воскресеньям ходили в единственную пятидесятническую церковь и слушали престарелого пастора, но в их душах глубоко и прочно укоренились верования прошлого. И пусть они не поклонялись Тору или Одину, но в светлых и тёмных альвов, хюльдр, и других различных духов они верили свято и неколебимо. Но никто не решался признаться даже самому себе, что христианство для него чуждо, и только я, я и отец, не посещали богослужения. Отец вообще не верил ни в каких богов или духов, а я, ну разве я, впечатлительный мальчик не мог не поверить в те диковинные и страшные легенды, которые рассказывала мне мама или привозил из своих странствий отец. В детстве я зачитывался легендами родной страны, других стран и народов и…