Пакет шуршит, и Цветочек стягивает футболку, откидывая в сторону.
– Стоп. Заедем на квартиру, примем душ и перекусим. Так что натягивай обратно, – жду, когда футболка вернётся на место. – Когда окажемся на месте, берёшь вещи и идёшь за мной: без вопросов и восклицаний. Ясно?
– Да.
– Если видишь камеру, опусти голову. Поняла?
– Да.
– Если ещё раз залезешь в бардачок и тронешь мои вещи, остаток пути проведёшь в багажнике. Понятно?
– Да… – вздыхает, потупив взгляд. – А как ты узнал?
– Рылась, как свинья в апельсинах. У меня своя система, поэтому вторжение заметно сразу.
– А ты…
– Не Валерий Романенко, не Антон Свинов и даже не Иннокентий Савченко. Все эти имена далеки от моего настоящего.
– Может, всё-таки представишься? – придвигается и кладёт подбородок на моё плечо. – Только имя.
– Мы не настолько близки, чтобы я сливал тебе личные данные.
Включаю зажигание и покидаю парковку, чтобы отправиться по знакомому адресу. Одна из десятков неприметных квартир по всей стране, чтобы провести ночь и пересидеть в случае необходимости.
– Не настолько? Ты видел меня голой, лапал мою грудь и сделал соучастницей преступления.
– А ещё терпел твой бесконечный пиздёж и истерику. Последнее, кстати, перекрывает три твоих пункта. Так что смирись, что в твоих воспоминаниях я навсегда останусь исключительно Оводом.
– Я первый в душ.
Скидываю сумку и направляюсь в ванную, пока Цветочек осматривается, проверяя вид из окна. Смотреть нечего. Тихое место в отдалённом спальном районе, подальше от центра и множества камер, которые сейчас установлены на каждом углу. Встаю под прохладный поток, смывая с себя этот день и чёртову жару, словно раскалённый прут прожигающую воздух. Обтираюсь полотенцем, когда слышу грохот и звон стекла. Она может пять минут ничего не разрушать?
– Я нечаянно… – мнётся у разбитой лампы, превратившейся в стеклянный пазл на полу. – Сейчас всё соберу.
Хватает пальцами осколки, собирая в ладонь, но неожиданно вскрикивает, поранившись. Касается языком кожи, слизывая красную каплю, которая вот-вот окажется на полу.
– Плюс пятьдесят, – произношу фразу, которая становится привычной. – За порчу имущества. А теперь в душ. У тебя полчаса, – бросаю ей пакет со шмотками, – ни минутой дольше.
Цветочек исчезает за дверью, пока я избавляюсь от следов её пребывания в квартире. Не успела зайти, как принялась крушить окружающее пространство. Ставлю мусорное ведро и слышу визг. Врываюсь в ванную, успеваю подхватить тело, падающее мне в руки, поскользнуться, удариться локтем, снова поскользнуться, попытаться ухватиться за какой-нибудь предмет, но, удерживая одной рукой Майю, теряю равновесие и падаю на пол. Девчонка оказывается сверху, тяжело дышит, крепко зажмурившись и вцепившись пальцами в мои плечи. Так и лежим на холодной плитке, медленно приходя в себя и выравнивая дыхание.