Я прошу остановить у Департамента полиции, на что водитель отвечает, что придётся пройти ещё пару кварталов. Я не знаю сколько сейчас времени, поэтому эти кварталы преодолеваю бегом. Джинсы из тонкой ткани с этой задачей мне только помогают, так как переживать о том, не задралось ли платье, не приходится.
Какой-то офицер, распивающий кофе у входа в участок, видит запыхавшуюся меня и хмурится, поднимает руку к лицу и смотрит на часы. Я вежливо здороваюсь с ним и толкаю дверь. Здесь охрана намного серьёзнее, чем в госпитале. Женщина-офицер мгновенно отводит меня за ширму, смотрит содержимое сумки и проверяет с головы до ног. И только после этого спрашивает о «цели моего визита».
– Мне нужно к детективу Леланду Дархаму, – говорю я. – Он здесь работает?
Офицер снова окидывает меня взглядом и произносит:
– Иди за мной.
В участок я пришла впервые, но сразу могу сказать, что здесь царит атмосфера пыли и бумаги. По коридору развешаны портреты разыскиваемых преступников. Кажется, что их глаза двигаются – они словно следят за каждым, кто бывает в этих стенах и проходит путь вдоль коридора.
Когда мы доходим до кабинета детектива, офицер, видимо, не надеется на мою вежливость и стучится сама.
– Он у себя, – говорит она, прислушавшись. – Заходи.
Офицер любезно открывает дверь. Я становлюсь у порога и жду, когда меня пригласят войти.
– Добрый день, – говорю я.
– Я знал, что вы придёте, – детектив Дархам складывает руки домиком на столе и снисходительно улыбается. – Проходите.
– Я всё ещё знаю не больше того, что знала, когда вы оказались на пороге нашего дома, – говорю я.
– Неужели? – вскидывает брови он.
– Да, я пришла выпить с вами чашку чая, – я прохожу и сажусь напротив него. – Что ещё привело бы меня сюда?
Он расплывается в улыбке.
– Так вы пришли не для того, чтобы дать информацию мне. Вы хотите получить её от меня.
– Нет, конечно нет, – я качаю головой. – Я пришла предложить равноценный обмен.
Детектив Дархам нажимает кнопочку на рабочем телефоне.
– Эмми, принеси две чашки кофе в мой кабинет, пожалуйста.
– Мне нужна история болезни моего отца, – говорю я напрямую.
Он не выглядит удивлённым, но в его глазах читается вопрос.
– Как вы знаете, мы прошли многих врачей, и никто не смог поставить ему точный диагноз. Нет диагноза – нет лечения. Несмотря на то, что вы называете меня любителем, я считаю нужным поверить в свои силы и попытаться разобраться во всём самой.