Она была красива даже сейчас, спустя столько лет. Он взял ее руку и остановил.
Айгуль посмотрела на мужа.
– Но Диверт ждет твоего слова.
Она слегка повернула голову к незакрытому пологу входа.
Санчук улыбнулся.
– Мне есть чем порадовать его, пусть немного подождет.
Он не прикоснулся к чаше, а поднялся и плотно задернул полог входа. Повернулся к жене.
Айгуль покорно опустила голову.
На следующее утро в двери дома призывно и грубо постучали. Двери открыл старый раб.
Облаченный в железо воин так же грубо закричал на него:
– Где твой хозяин?
Обескураженный раб не успел ответить, как тот, разозлившись, снова разразился криком:
– Что молчишь, старый ишак?
Негромкий голос остановил ретивого посланца.
– Или ты не знаешь, в чей дом пришел, воин? – Санчук стоял в стороне, неизвестно как появившись у порога.
Так же резво посланец склонил голову и произнес:
– Мир твоему дому, кем бы ты ни был. Малик Ибрагим ждет тебя во дворце… В осаде Кукреш.
Бурундай-нойон[11] приподнялся в седле и устремил свой взор в низину, туда, где сплошного леса не было и виднелись большие луга перестоявшей травы. Когда-то ему уже приходилось бывать в этих местах. В одну из таких узких низин табарганы[12] заманили тумены[13] Джебе и Субэдэя много лун назад. А Бурундай тогда и не мечтал стать нойоном. Его помыслы были лишь о теплой юрте и большом стаде баранов, когда он вернется из дальнего похода и сможет, наконец, стать богатым айратом и иметь не одну жену. Но вышло все иначе, три дня воины покорителя вселенной отбивались от табарганов, так и не сумев преодолеть этих невысоких гор. Разве такие горы приходилось видеть в своей жизни Бурундаю… И все они расступались перед туменами Темнучжина. А эти стали непроходимой ловушкой. Даже Субэдэй не смог вовремя понять это. Тогда он волей случая оказался не так далеко от своего темника[14] и вовремя смог услышать приказ об отступлении. Его хранило небо, он сумел спасти многих из своей сотни и даже сохранить часть добычи. Не многим так улыбнулась судьба. Тогда же его заметил Субэдэй. Теперь он нойон.
Они ушли отсюда побежденными, но сейчас все было иначе. Горечь давнего поражения наполнила разум обидой и яростью. Бурундай знал теперь, его тумен никогда не станет добычей табарганов. Пришло время мести.
Ласковое летнее солнце начинало проникать в просторную палату католического монастыря в Пеште, освещая своими лучами священника, склонившегося над громадным дубовым столом. Робкий монах, зашедший погасить свечи в массивных светильниках, осторожно остановился у входа в ожидании. Епископ Перуджи сделал едва различимый жест рукой, разрешая служителю исполнить обязанности. Теперь ему было достаточно солнечного света, чтобы еще раз перечитать послание папы.