Однажды они набрели на утопленника в богатой одежде. Аристехм уже собрался отрубить трупу унизанные перстнями пальцы, как из-за утеса показалась лодка под косым парусом.
В поисках добычи трое паросских пиратов заплыли на чужую территорию. Заметив на берегу мужчину и подростка, они решили, что преимущество на их стороне, поэтому без колебаний спрыгнули в мелководье.
Завязалась драка, во время которой Аристехм зарубил двоих. Батту пришлось бороться за свою жизнь самостоятельно. Он бросился на третьего пирата, повалил его в воду и в жестокой схватке сумел утопить противника. Вечером атаман выколол на плече юного сообщника протому гиппокампа.
Однажды керкур Аристехма не смог уйти от афинской триеры из конвоя купеческого каравана. Спущенный с кормы боевого корабля тяжелый свинцовый «дельфин» пробил днище.
Атаман утонул вместе с экипажем. Батт занял его место, набрав собственную ватагу головорезов, среди которых были друзья детства – Гринн и Гнесиох…
Домой Батт заходил редко. Только чтобы проверить погреб, где под плитами пола в глиняном кувшине хранилось его накопленное в бандитских рейдах серебро. Хотя прекрасно понимал, что из своих к нему никто не сунется, а чужие здесь не ходят.
После каждого налета он забирал себе только самые ходовые монеты: коринфские «жеребчики» с изображением Пегаса, афинские «совы», с реверса которых таращила большие круглые глаза ночная птица, «черепахи» Эгины, мисийские «кизикины» с бегущим кабаном и львиной головой. Остальное награбленное добро отдавал подельникам.
Батт постоянно находился в море. Во время вынужденных задержек на суше обедал в харчевне, а спал на набитом соломой тюфяке в трюме керкура. Напивался обычно в диктерионе, где можно и отдохнуть, и переночевать, добавив всего-то пару оболов.
Только однажды завалился ночью в свою хибару с двумя уличными порнаями-египтянками. Спавшая на топчане Хрисонета испуганно закрыла голову овчиной. Пока Батт пьяно возился с девицами, долонка старалась не издать ни звука.
Когда утром он выставил порнай из дома, она метнулась на кухню. Быстро ободрала кочан капусты, вскипятила воду и поднесла хозяину кружку капустного отвара.
Батт таращился на нее спросонья – похмельный, хмурый. Выпив отвар, грубо схватил за бедро, потянул на себя. Она отскочила, протестующе затараторив на родном языке. Потом принесла миску с холодной водой и положила мокрую тряпку ему на лоб.