– Викки! Викки, подъем!
– Хелен, – протянула я, натягивая плед на голову. – Я хочу спать.
– Я сделала блинчики и купила джем.
– Ау!
– Что случилось? – в голосе Хелен читался испуг.
– Ай, я слишком резко подскочила, голова закружилась.
Сижу, зажмурившись, пока сестра смеется. Откуда она знает этот запрещенный прием? Нельзя шантажировать человека едой. Не спеша прихожу на кухню еще в ночнушке и мягких тапочках, тех самых, которые мне предложили на знакомстве.
– Что у нас сегодня? – спрашиваю по привычке. Запах блинов потихоньку завладевает моим разумом. Набираю воду в чайник и широко зеваю.
– Мадам с кошечками вернется не раньше десяти вечера, – Хелен водила пальцем по доске, соотнося день недели и дату. – В обед мы с тобой примем журналиста. Мадам сказала, что он новенький, на стажировке, надо быть общительными, но не углубляться.
– Кстати, забыла узнать, а почему ты в клуб не поехала? У тебя нет никаких других забот. Развеялась бы, поплавала, потанцевала. С газетчиком я бы справилась.
– Имей совесть, Викки, я и так неделю пахала за всех четверых, – девушка взяла из моих рук чайник и поставила греться. – Хочу чуть-чуть спокойствия. Со СМИ я не первый раз имею дело, для меня это как разрядка. А что насчет спортсменов, меня не устраивает политика их сообщества. Закрыли тему.
Завтрак прошел в напряжении. Не могла же Хелен разозлиться из-за невинного вопроса. Что-то тут было не чисто. Даже похвала за вкусную еду не подействовала. Она кивнула и принялась мыть посуду, не обращая на меня никакого внимания.
Около двух Хелен позвонили.
– Журналист будет через полчаса, – сухо сообщила она и ушла к себе.
Не сговариваясь, мы решили приодеться, правда, о фотосессии речи не шло. Наверно, у нас одновременно проснулось желание выглядеть притягательной и женственной. Хелен обворожительно выглядела в широких брюках и белой свободной рубашке, в ушах качались большие круглые серьги, отлично подчеркивающие короткие волосы. На фоне ее я ощущала себя простушкой: обычное серенькое платьице, на ногах неизменно были тапочки, в отличие от кошатницы, которая ходила по гостиной босиком. Теперь она сидела в кресле, закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди.
– Я не знала, что нельзя говорить с тобой о конкурентах, – с этими словами я присела перед Хелен. Сестра изогнула бровь. – Ну, они же являются клубом, как и мы. Пусть у нас разные направления, все равно чувствуется соперничество.