– Вы что, его здесь овсом кормите? – спросил Дэн, косясь на кучу. – Он вам весь двор присрал.
– Я не знаю, лебят, – сказала Алинка, – но какает он много.
– Не какает, а срёт, – поправил её Дэн.
Я согласился с поправкой.
Из открытых окон деревянного дома были слышны смех и пьяные песни.
– Бродяга-а-а-а с сумо-о-ою подхо-оди-и-ит, – подвывал кто-то.
– Может, сигареты на крыльце? – шепнул я.
– Да подожди ты, – одёрнул меня Дэн.
Я проследил за его задумчивым взглядом и понял, что стало предметом его пристального внимания. Он уставился на собачье дерьмо. Тузик при этом уже забрался в будку и, кажется, уснул.
У Дэна созрела какая-то идея. А его идеи всегда имели последствия.
– Алин, пойди-ка сюда, – позвал он девчонку.
– Ну чего тебе?
– Алин, а кто такой дядя Виталик?
– Ну, он бабушки нашей лодственник.
– Хорошо. Очень близкий родственник?
– Я не знаю, – пожала плечами Алинка.
– Ясно, – ухмыльнулся Дэн. – А ну-ка, покажи, пожалуйста, где обувь дяди Виталика. Мы сейчас твоему дяде Виталику «хорошо» будем делать. Тебе ведь нравится, как он поёт?
Алинка, прислушавшись к пьяному завыванию, отрицательно покачала головой.
– Не-а.
– Тогда покажи, где его обувь.
Алинка пулей метнулась на крыльцо. Через секунду она стояла перед нами, держа в руках здоровенные лакированные, начищенные до блеска туфли.
– Вот они! – звонким голоском крикнула она.
– Ну и положи их на место, – сказал Дэн. – Лапа у дяди Виталика будь здоров, должно всё влезть! – засмеялся он.
Затем мы нашли грязный гранёный стакан и объяснили в подробностях Алинке план наших действий. Она согласилась. Затем Дэн, схватив стакан и озираясь по сторонам, не спеша подошёл к куче.
Тузик удивлённо посмотрел на него, но лаять не стал и, отвернувшись к стенке будки, продолжил спать.
– Дэн, – предупредил я, – только не смотри, иначе хана!
– Не беспокойся, у меня всё схвачено, друг.
Отвернувшись, он присел, нагнулся и зачерпнул всё в стакан. Содержимого набралось с горкой. Вонь была жуткая. Наши расчёты оказались точны.
Я стоял недалеко от Дэна, Алинка с интересом наблюдала за происходящим с крыльца. И всё было хорошо и даже очень весело, пока Дэн не посмотрел на стакан. Только взглянув на него, мой друг вмиг с бодрого шага перешёл на быстрый бег. При этом Дэна прямо на ходу начало рвать в разные стороны, но Дэн не спасовал. Это была прелестная картина. Он бежал ко мне с вытянутой рукой, словно спортсмен на олимпиаде с факелом, судорожно сжимая стакан, полный собачьего говна. Я, понимая, что он не сдастся, готов был принять эстафету.