А папуля, как видно, уже и заскучал от представленья, он же не артист, а алкан и ему давно уж пора было пополнить запас сивухи в организме, потому вот он и растворился в пространстве к удивлению шерифа и всей прочей честной публики.
А дальше все было уже самое обыкновенное: слон покружил по сцене, потанцевал, постоял на двух лапах, сперва на задних потом на передних, а дрессировщик его только все слегка кнутом подначивал – вот тебе и все цирковое искусство! Дядя Лес с этим слоном уж такое бы представление устроил, все бы просто животики надорвали, когда б шериф ни влез со своим извечным порядком. Так вот и зажимает государство своими законами и шерифами природные таланты.
Но тут, правда, уже и дедуля вмешался, он не любитель скучных зрелищ, хотя бы и бесплатных. И слон стал вдруг раздуваться, просто как воздушный шарик, запорхал ушами и взлетел под самый купол. Оказалось, что это у него вовсе и не уши, а крылья, совсем как у бабочки. Он летал и все время менял окраску, будто он уже не слон, а хамелеон и еще, видно, с непривычки летать и со страху громко портил воздух. А кроме того слон все время трубил в свой хобот и получалось такое двойное попурри, что публика просто уже вконец отпала.
А потом слон стал раздуваться все больше и больше и, наконец, совсем лопнул! И тогда из него посыпались конфеты, пряники и шоколадки и всем досталось кому-то немножко, а кому и побольше, хотя кому-то и совсем ничего, как это и обычно бывает в этом не очень-то справедливом мире. Публика сперва рукоплескала, как сумасшедшая, а потом стала чавкать и радоваться и тут и в самом деле получался прямо уже настоящий цирк чудес, потому что ощутимые на зуб чудеса, как ни крути, но всегда самые чудесные.
А после слона вышел клоун с красным носом, нос был как шарик да и сам клоун тоже и получалось, вроде как собрались два шарика и подружились. Эти два дружных шарика только напрасно пытались рассмешить публику, публика просто уже устала смеяться, она налопалась сладостей и была в самом сладком дремотном расслабленьи.
Когда же клоун стал жонглировать шляпой и туфлями, дедуля снова не утерпел вмешаться, и тогда клоун стал жонглировать уже собственными руками, ногами, головой и всем прочим из чего он только ни состоял. Вся его фигура превратилась, в конце концов, в цветные шарики, которые просто жонглировали друг другом, как все равно эти самые малекулы, про которые прохвессор, который из бутылки рассказывал. А потом клоун снова стал клоуном и даже ничуть не удивился, что с ним всякое такое наприключилось.