У нее было такое серьезное лицо, когда она это говорила, что я не мог не смеяться.
– Хорошо. Завтра выйду на площадь, залезу на табуретку и начну рассказывать: здравствуйте, я Эмиль. До смерти люблю путешествовать. Месяц назад моя любовь чуть не прикончила меня, но когда я встану на ноги, я собираюсь повторить это снова. Кто хочет со мной дружить?
– Зря ты так, – вздохнула Соня, – ты же не один такой. Может, кто-то хочет плавать как и ты, среди островов, но ему не хватает смелости. А с тобой он смог бы это сделать. Я бы хотела поплыть, но я боюсь. И папа меня не отпустит. Прошлый раз, когда я просила покататься на байдарках, он отпустил меня поплавать у берега. Я потерла баланс и перевернулась. С тех пор папа не разрешает мне приближаться к ним.
– Чтобы держать баланс, нужно тренироваться. Я бы тебе показал, если бы… – я тяжело вздохнул и посмотрел на гипс. На нем уже вырисовывались острова и море. И байдарки. Там было много байдарок, штук десять.
– Когда ты выздоровеешь и опять поплывешь, у тебя будет много друзей. Мой папа говорит, что у человека не может быть много друзей. А я думаю, что может. Потому что если у тебя только один или два друга, то они смогут говорить с тобой только на темы, которые нравятся только им и тебе. Тогда, с одним другом ты только сможешь рисовать, но не сможешь ходить на танцы. Или сможешь ходить на танцы, но не сможешь есть любимые пирожные. Или сможешь есть любимые пирожные, но не сможешь раскрыть свои секреты. Потому что общих интересов у двух людей не так и много. А вот с несколькими друзьями уже можно будет узнать себя больше. Один друг – это как лучший друг. Как семья. С лучшими друзьями можно делиться секретами. А с остальными можно заниматься своими увлечениями, – рассказывала Соня, старательно работая над волнами.
– Ты уже такая взрослая, – смотрел я на нее.
– Папа тоже говорит, что я развита не по годам. А я говорю, это потому, что я постоянно общаюсь с ним или дядей Айзеком, а не со своими подружками. Вот если бы он чаще отпускал меня к подружкам, тогда я бы была развита по годам.
Я рассмеялся, Соня тоже улыбалась. Это действительно было смешно, особенно если услышать разговоры моего папы с дядей Даней. Когда они, наконец, закончили свою встречу, Соня окончила свой рисунок. С одной стороны гипса байдарки плыли среди островов по морю, с другой уже летали по воздуху. Теперь мой внушительный гипс был еще и произведением искусства.