В комнате наступило молчание, оно было длительным и неловким, никто не решался его прервать. Эля продолжала держать мою руку и вертела браслет, что на руке был.
– красивая татуировка. – произнесла девушка.
Длинные рукава водолазки закрывали от взора ещё одну мою татуировку, что находилась на предплечии.
– спасибо.
– что она значит? – поинтересовалась Вронская.
Тату на тыльной стороне ладони представляла собой солнце, очень абстрактное солнце, взятое с карт таро, а также терновые лозы, что обрамляли его.
– она была сделана после смерти Лины, напоминающая мне, что свет где-то есть… может вдали, но солнце не исчезает, когда наступает ночь, оно появится вновь на утро. Это не единственная моя татуировка. – ответил я.
– есть ещё одна? – заинтересовано спросила Эльвира.
Я высвободил руку из объятий Лиры и поднял рукав на левой руке. Под светом гирлянды её было почти не видно.
– в этом цветочке нет особо смысла, я сделал её вместе со своей подругой, только у неё просто цветок, на этом же месте. – объяснил я.
Лира улыбнулась, как мне показалось, даже с загадкой посмотрела на меня. А после тоже подняла рукав, но уже на правой руке- там была татуировка. Я взял её руку и начал рассматривать. Рисунок представлял собой мандалу1, хотя был похож и на мехенди*, что означали эти символы и причудливые загогулины знала лишь Эля.
– вообще это из Индийской культуры, да и в целом из Азии… сложно понять, что изображено, но на самом деле это тоже солнце, оно олицетворяет собой бессмертие.
Лира посмотрел вверх на меня, в её глазах красиво отражались огни гирлянды. Наши «солнечные» руки вновь соединились.
Просидели мы до глубокой ночи, вино закончилось, а нас обоих клонило в сон. Эля лежала на кровати, пытаясь всеми силами заснуть.
– я так понимаю… спать?
– ага… – в полудрёме ответила Вронская.
– куда я могу… лечь? – не ловко спросил я.
– падай здесь – показала Эльвира рядом с собой.
Сначала я выключил гирлянду, после снял с себя футболку с водолазкой, аккуратно положив их на пуфик. Уже после, осторожно пробравшиеся, я обнял Лиру и лег рядом. Вронская же стянула с себя футболку, оставшись спать в джинсах и водолазке. Кровать была рассчитана только на одного человека, удивительно даже, что мы уместились здесь вдвоём. Мой нос уткнулся в волосы Эли, они источали сладковатый аромат цветочного шампуня, мне также удалось уловить нотки лимонного парфюма. Так мы и уснули. На протяжении ночи то я пытался зарыться в волосы Вронской, то она утыкалась мне в шею. В один момент мы нашли руки друг друга и сжали ладони в замок.