Незнакомец не стал ждать моих объяснений, оправданий и заверений, а наоборот, увидев моё смятение, только вновь ухмыльнулся, понимающе кивнув головой, как бы в знак того, что принял моё смущение за извинения, и продолжил: «Ну? Как успехи? Много дичи настреляли?»
Я облегченно вздохнул, в глубине души обрадовавшись, что не придется выкручиваться из весьма щекотливой ситуации за свои бестактные мысли, а поэтому даже излишне торопливо и громко, а от того чуть заикаясь, чем опять вызвал усмешку «старика», ответил: «Мои успехи? Да ничего!»
Как только я произнёс свою последнюю фразу, то есть два последних слова, тотчас за моей спиной раздалось веселое хлопанье крыльев, бодрое квохтанье, задорное щебетание, но я не придал этому никакого значения, мысль о том, что после полуночи птицы вроде как летать не должны, меня посетила. Незнакомец, правда, довольно рассмеялся и, весело потирая руки, сказал: «Вот именно, что ничего!!! Пустое место! А ничего – это означает, что ни-че-го!» – по слогам произнес он слово «ничего».
«Ладно, – подумал я тогда, – у человека хорошее настроение, радуется без причины, а может и по причине? Откуда мне знать? Пусть посмеётся, жалко мне что ли?»
Несколько минут, или более, мы вновь пребывали в полном молчании, думая каждый о своём. Разговор явно не клеился. Мой гость сидел тихо, не двигаясь, будто внимательно прислушиваясь к чему-то там в темноте. Он еще раз своим пронизывающим взглядом посмотрел мне в глаза и, улыбаясь открыто и доверительно, вдруг твердо спросил: «Ну что? А смог бы ты, скажем, убить…, – он чуть замялся, а я его тут же, но с замирающим вдруг сердцем, спросил и, видимо сбил с мысли, которую он хотел закончить, – кого убить?»
Меня внезапно охватило сильное волнение, которое последовало сразу после его странного вопроса. От проницательного взгляда незнакомца не укрылось это моё состояние, поэтому он и не стал повторять свой вопрос, только опять криво ухмыльнулся и заговорил на другую тему, поведя разговор в совершенно неожиданно русле: «Не веришь, стало быть, в Законы Ночного Леса, жестокие и справедливые? Вообще сомневаешься, что они существуют? А зря! Хозяина обижать нельзя. Он этого не прощает! Да, и вообще никого обижать нельзя, особенно братьев своих по крови». После этих слов, особенно насчёт того, что обижать никого нельзя, он как-то грустно улыбнулся, как бы подтверждая, доказывая самому себе правильность своего же утверждения и одновременно соглашаясь с ним.