Казаку, было лет под сорок. Смуглое красивое лицо его было бронзовым от загара. Мягкая черная бородка обрамляла худощавые щеки.
– А, Кондратий! – воскликнул Григорий. – Заходи. Выпей за здоровье Донского Войска.
– Это можно, – усмехнулся Булавин и, подойдя к столу, поздоровался с казаками. – Здоровы были, братцы!..
– Здорово, Кондратий… здорово! – приветливо откликнулись сидящие.
Григорий налил в ковш вина, подал Кондрату:
– Пей.
Кондрат сдернул с черной курчавой головы бархатную шапку, опушенную каракулевым мехом, и взял ковш.
– За ваше здоровье, казаки, – кивнул он головой. В левом ухе у него блеснула крупная золотая серьга с изумрудом. – Выпьем, чтоб родня не журилась.
Поднеся ковш ко рту, Кондратий заметил старого запорожца, который не спускал с него глаз.
– Дед Остап, неужто ты?
– Угу, сынку, угадал, – ощерил беззубый рот старик. – Я дед Остап, на ногах стоять ослаб.
– Здоров, здоров был, старина! – расцеловал его Кондрат. – Где ж ты пропадал эти годы?
– Эге, Кондратий! – воскликнул старик. – Да де ж я не был за ци годы! Был в Московии, был на Украине, был везде, где люди православные живут… Дуже богато исходил я за ци годыны путий-дорозий… Много бачил горя и слез людских, тильки радостей мало… Вот я и ходил, веселил людей…
– Подвинься, дед, – сказал Кондрат, – сяду возле тебя, погутарим, старое вспомним…
– Садись, садись, Кондратий, – радостно подвинулся старик. – Давненько не видались, побалакаем…
Обняв старика, Булавин стал расспрашивать его о житье-бытье. Лицо Кондрата светилось ласковой улыбкой. Он рад был видеть старого домрачея.
Булавин немало провел со старым запорожцем бурных дней и ночей в набегах и битвах с крымскими татарами, ногайцами, турками. Никогда не расставался этот веселый старик со своей звонкой домрой. В грустные минуты он умел веселить и тешить казаков.
– А ну, дед Остап, вспомним старину, – хлопнул старика по плечу Кондрат, – сыграй веселую.
– Веселую? – озорно взглянул старый запорожец из-под лохматых бровей на Кондрата. – Ладно. Хай буде так.
Дернув струны, он запел:
Стой, хлопче, не валяй,
Кубелек мой кумашной,
Работы домашной.
Кубелек я сниму,
Потом тебя обниму…
Несколько казаков пустились в пляс.
Кондрат, сверкнув золотой серьгой, сорвался с лавки и также пошел плясать, вздергивая широкими плечами.