Когда они в растерянности ступили на землю и огляделись вокруг в поисках человека, знавшего ближайшую дорогу до гимназии, то никого не обнаружили. Переглянулись друг с другом, не зная, как поступить, но тут, на их счастье, из темноты возник закутанный по самые глаза бабьим платком полицейский с неизменной шашкой на боку и грозно спросил их:
– Кто такие будете? Откуда прибыли? Надолго ли к нам? Никак студенты, погляжу.
И они действительно растерялись, не зная, как отвечать. Наконец Гаревский, опять чуть покашляв и собравшись с мыслями, робко заявил:
– Никак нет, ваше превосходительство. Уже не студенты – учителя. К вам же в гимназию направлены. Не изволите указать нам дорогу, а то мы в затруднении…
Полицейский, несмотря на свой грозный вид, громко расхохотался и из-под платка вылезли его рыжие усы и здоровые, блеснувшие в темноте зубы.
– Дорога тут одна будет, никак не ошибетесь, господа учителя, – указал он им взмахом руки, – только уж больно вы в шинельках своих на студентов смахиваете. Да и значки у вас сами за себя говорят, но то не беда. Разбогатеете, шубами обзаведетесь, тогда будем вас за иных принимать, а пока все одно, студенты.
А те стояли в растерянности. Не зная, то ли обижаться на его слова, то ли принять как должное.
– А вот проводить вас никак не выйдет. У нас тут чуть ли не на моих глазах купеческий лабаз обокрали, а потому следует мне к поискам того воришки приступить и на иные заботы не тратиться.
Услышавший это Менделеев переспросил его:
– И много унесли товара?
– Да порядочно, – крякнул тот, – а чего вдруг интерес у вас к случившемуся? Никак видели кого? Тогда пособите, благодарны будем.
– Никак нет, видеть не довелось, но помощь оказать могу. Приходилось участвовать, – пояснил Менделеев.
– Так вы, господин студент, выходит, еще и в сыскном деле сильны? – удивился страж порядка. – Тогда прошу вас, покажу все как есть.
И они скрылись в темноте, оставив Гаревского в полном одиночестве. Тот, немного постояв, подхватил свои вещи и направился по дороге через горбатый мост, а там мимо древней церкви, обнесенной ажурной оградой, давшей трещину во многих местах, откуда произрастали побеги диких трав, ныне увядшие от сибирских морозов. Он отметил это про себя в качестве ориентира для будущих прогулок и смело зашагал к высившейся на другой стороне громаде с греческими колоннами и выступающим над ними небольшим балкончиком, слегка освещенным тускло горевшими факелами.