Дает мне сочетанье этих линий!
Расходится томивший душу мрак.
Все проясняется, как на картине.
И вот мне кажется, что сам я – бог.
Надо же так возгордиться и вознестись. Гордыня подталкивает Фауста все ближе к пропасти, но ученый муж, захваченный страстью обладания, не замечает этого:
Явись! Явись! – Взывает он.
Как сердце ноет!
Все помыслы мои с тобой слились!
Явись! Явись!
Явись! Пусть это жизни стоит!
И дух не заставил себя ждать:
Заклял меня своим призывом
Настойчивым, нетерпеливым,
И вот…
И вот… струхнул наш герой:
А ты что себе нафантазировал – красавица тебе явится, что ни в сказке сказать, ни пером описать? И дух, конечно, не преминул поиздеваться над незадачливым сумасбродом:
Что ж, возомнив сравняться с нами,
Ты к помощи моей прибег?
И это Фауст, который говорил
Со мной, как равный, с превышеньем сил?
Я здесь, и где твои замашки?
По телу бегают мурашки.
Ты в страхе вьешься как червяк?
И поделом тебе, доктор. К предателям и отступникам у хозяев всегда отношение уничижительное. Ко мне-то чего ради?.. Даже не думал о нем никогда. Просто так ничего не происходит. Что-то лукавый затеял. Не лучше ли сразу, раз и навсегда, от него освободиться?
Все это время, пока Иван размышлял, Аггел не проронил ни слова. Он стоял неподвижно, опираясь на трость и, казалось, ко всему был безучастен. Но на последние Ивановы раздумья отреагировал мгновенно:
– Да ничего, Ваня, я не затеял. Я понимаю, что насильно мил не будешь, но и рубить сплеча не надо.
При этих словах в ушах Ивана то ли прошелестело, то ли кто-то прошептал: «Не бойся, я с тобою». Он улыбнулся: «Да и вообще – Бог полюбит, так злой не погубит».
– Хорошо, я готов поговорить с тобой, но только не здесь…
Аггел сразу оживился, снял шляпу, нарочито элегантно поклонился:
– Вот и ладушки.
Видимо, на радостях элегантный господин крутанул трость и, легко жонглируя ею, стал изящно пританцовывать, при этом негромко припевая:
– Ладушки, ладушки, где были?
– У бабушки.
– Что вы ели?
– Кашку.
– Что вы пили?
– Бражку.
Иван хотел его остановить, но Аггел тут же замолк и спокойно произнес:
– Да, я проказник и пакостник; да, я коварный злодей; да, я падший демон; да, я враг рода человеческого; да, я…; да, да, да и еще раз да: все, что происходит худого на Земле, сваливают на меня, костят самыми хульными, непотребными словами.