– Вот так и подался. В шаманах в Лимбе нужда была, а Худодо по теме кое-что и прежде знал. Еще в университете интересовался. Ну, как говорится, чему научился, тем и пригодился. Призвание такое, наверное. От призвания не уйти, особенно здесь.
– Тем более, образование подходящее. Профильное.
– Худодо забыл уже все. За ненадобностью. Вспомнил кое-что, только чтобы вам объяснить.
– Благодарю. Да нет, ничего вы не забыли. Даже странно. Но вы сказали, что в Лимбе нет смерти?
– Нет, смерти нет.
– Это как? Значит, что все здесь живут вечно?
– Могли бы жить. И не вечно, а до конца времен.
– Черт возьми, какие тонкости! И что им мешает? Вам, то есть.
– Кто. В последнее время, это усии. И те, кому они служат.
– Погодите, но они же в другой реальности, вы сказали. Или это не так?
– Когда они там оставались, все было нормально. Но теперь это больше не так. Лимбожцы стали превращаться в усий.
– Как это, превращаться? Такое возможно?
– Теперь все возможно.
– Что же изменилось? И кому теперь служат усии?
Худодо поднял палец кверху.
– О! Переходим к главному. По такому случаю неплохо бы воскурить трубочку. И чаю испить, а то разговор долгий складывается, у Худодо в горле пересохло. Тянский, как там кипяток, ёсть?
– Ёсть! – подхватил Тянский. – Все ёсть, а как же!
Пыхтя и отдуваясь, но все же довольно споро, Хотий собрал грязную посуду в котелок и унес куда-то. Вернулся с чашками из красной исинской глины, поставил перед каждым. Следом на столе появилась жестянка с пахучей чайной или травяной смесью, а из очага – большой латунный чайник, сияющий и раскаленный. Уловив в пузатом боку чайника отражение источника света, Сан Саныч поднял глаза, и увидел под потолком с открытыми балками-путрами матовые светильники в два ряда. Как они там держались, и вообще, как были устроены, он так и не понял.
Смесь в жестянке была душистой, понюхав ее, Сан Саныч бросил себе в бокал щепоть. И тут же Тянский наполнил его кипятком. Следуя примеру шамана, Сан Саныч закурил сигарету. Откинувшись на спинку стула, он заложил ногу за ногу, затянулся.
– Ну, что, продолжим? – спросил, прерывая молчание.
– Худодо готов, – возвестил шаман, но его прервал стук в дверь. Кто-то снаружи ударил молотком по металлической пластине.
Это звуковое вторжение было существенней, чем скрежет ложки Тянского по дну котелка. Пакгауз наполнился грохотом. Казалось, случился обвал, и камни попадали с неба на крышу. Все снова вздрогнули.