Мы вошли в красивое беломраморное здание напротив университетской библиотеки, которое, кстати, именно Нортон убедил построить нескольких богатых меценатов. Кеннеди сразу же бросился осматривать секцию, посвященную Латинской Америке. Здесь хранились сокровища не только из Мексики и Перу, но и из других чудесных экзотических стран, расположенных к югу от нас: витрины с порфиром, покрытым причудливыми греческими надписями и иероглифической росписью из Митлы; с медными топорами и керамикой из Куско; с каменными скульптурами и мозаикой, кувшинами, чашами, вазами, большими и маленькими статуэтками богов, жертвенными камнями… Это была сокровищница культуры ацтеков и инков, разглядывать экспонаты можно было часами.
И все же, размышлял я, следуя за Нортоном, из всей этой массы сокровищ вор выбрал только один и на первый взгляд не самый выдающийся экспонат – кинжал, особенно ценный для профессора тем, что он до сих пор не смог расшифровать изображение на его лезвии.
Кеннеди внимательно и терпеливо осмотрел все вокруг, но, казалось, не нашел ничего, что могло пролить свет на детали ограбления. В конце концов он переключился на другие секции музея. Наш друг стал медленно пробираться по залу, и я заметил, что он особенно внимательно всматривается в углы и в темные места за шкафами. Я понятия не имел, что он ожидал там найти.
У секции, посвященной Египту, Кеннеди наконец остановился. Там у стены стоял саркофаг, а рядом размещалась мумия, раньше покоившаяся в нем; мне показалось, что она сверлит меня жутким взглядом. Крейг бесцеремонно сдвинул каменную крышку и пристально всмотрелся вглубь каменного саркофага. Мгновение спустя он опустился на четвереньки и достал карманную лупу.
– Кажется, начало положено… – заметил он, поднимаясь на ноги и глядя на нас с удовлетворенным видом.
Мы ничего не ответили, и он указал на какие-то почти неразличимые отметины в тонком слое пыли, скопившейся в саркофаге.
– Если я не ошибаюсь, – продолжил Кеннеди, – вор пришел в музей днем и, выбрав момент, когда на него никто не смотрел, спрятался здесь. Когда музей заперли на ночь, он выбрался из саркофага и спокойно забрал все что хотел, беспокоясь лишь о том, чтобы уложиться в промежутки времени между нечастыми обходами ночного сторожа.
С этими словами Крейг снова наклонился.