– Почему бы и нет, если не передумаешь.
– Э-э, зачем так говоришь, товарищ старший сержант? Ты для меня, как старший брат. Сколько раз меня в бою выручал. Ты мне теперь самый лучший друг. У нас говорят: «Агаш тамырымен, адам досымен мыкты».
– Чего?
– Дерево крепко корнями, а человек – друзьями.
– Правильно говорят. Ты на меня не обижайся, Айдарбек, шучу я. Если все нормально будет, то обязательно к тебе в гости приеду.
– Обещаешь?
– Обещаю, слово гвардейца тебе даю.
Казах обратил взор к небу, вполголоса произнес:
– Иншааллах, пусть так и будет.
Григорьев похлопал Джумагалиева по плечу.
– Будет, Айдарбек, обязательно будет, а сейчас пойдем, возьмем склад и здание вместе с пленными под охрану, выпьем по чарке, перекусим и будем ждать командование.
Перекус получился сытным, к своим запасам разведчики добавили трофейные продукты и по стакану вина из подвала. Непьющему Петру Долгих налили кружку вишневого компота из закатанной стеклянной банки, добытой там же в подвале.
Григорьев выпил за победу, но сидеть с бойцами своего отделения не стал, усталость одолевала, а потому он пошел отдыхать в комнату на втором этаже. Это был скромных размеров кабинет, в правом углу которого стоял массивный резной шкаф темного дерева со стеклянными дверцами, у стены слева – темно-коричневый диван из кожи, центр занимало такого же цвета кожаное кресло и столь же массивный, как и шкаф, стол, к которому приткнулись два стула с высокими резными спинками. На одной половине покрытого синим сукном стола стояли полупустая бутылка вина, три бокала, чашка с недопитым кофе, ваза с печеньем, раскрытая плитка шоколада, тарелка с нарезанными кружочками колбасы и набитая окурками жестяная банка из-под консервов. Здесь же рядом, у лампы с сиреневым абажуром, лежала разбросанная колода игральных карт и фотографии с обнаженными девицами.
«Ишь, развлекались тут, сволочи… Ну ничего, теперь им не до развлечений будет», – подумалось Александру.
Вторая половина стола была занята аккуратно сложенными стопками исписанной бумаги. Несколько листов валялись и на паркетном полу вместе с десятком пустых бутылок. Григорьев зевнул и направился к дивану. Обутая в кирзовый сапог нога наступила на что-то твердое. Старший сержант глянул под ноги. С дубового паркетного пола на него смотрело одутловатое лицо с маленькими цепкими глазами, тонкими губами и щеточкой усов под большим носом. Григорьев брезгливо отдернул ногу. Видимо, кто-то из бойцов его отделения успел скинуть фюрера со стены. Александр с ненавистью отшвырнул портрет Гитлера в деревянной рамке носком сапога. Адольф заскользил по паркету и исчез под шкафом.