Он бормотал, его слова скользили у меня по коже, шелковая нежность дыхания омывала мою метку фейри и вызывала невольную дрожь во всем теле. В голове мелькнуло воспоминание – он лежит у меня между ног. Затем пронеслись другие воспоминания и другие образы. Они были искажены, переиначены и показаны с его точки зрения, так что, хотя это были мои воспоминания, они были новыми – совсем другими. Калдрис провел носом по моей шее, глубоко вдохнув, бедра у меня инстинктивно сжались, и я вздрогнула.
– Ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь, кроме секса?
– О, детка, то, что я чувствую, когда нахожусь в тебе, вовсе не связано с такой обыденной вещью, как секс. То, что я чувствую, это не секс – это чувство единения с тобой, – мы как одно целое. Наши тела двигаются одновременно, навстречу друг другу, и наши души сливаются в одну. Суть нашего соития не в том, что я хочу трахнуть тебя, а в том, чтобы быть внутри тебя во всех смыслах. В те моменты, когда ты испытываешь оргазм, ты по-настоящему открываешься мне, делишься со мной своими чувствами, чтобы я тоже мог их испытать, – сказал он, страстно покусывая меня за шею. – Кроме того, тебе это всегда нравилось – слишком сильно для того, кто меня ненавидит, – поддразнил он, продолжая вдыхать меня, проводя зубами по моей коже.
Он слегка отстранился, оторвал кусок ткани от подола плаща и окунул его в холодную воду озерца, у которого мы остановились. Я вздрогнула, когда он прикоснулся ледяной тканью к моей коже, нежно стирая пальцами грязь с моего лица. Его взгляд блуждал по мне, а от нежности в его глазах у меня перехватило дыхание.
– Я ненавижу тебя больше, чем ты можешь себе представить, – пробормотала я, борясь с желанием шлепнуть его по руке.
Оно бурлило внутри меня, сражаясь с той моей частью, которая нуждалась в его нежности и утешении. Из-за собственной жестокости я чувствовала себя так, будто меня тащили по камням речного русла, сдирая кожу, обнажая те части тела и души, которые я никому не хотела показывать.
– Что мне сделать, чтобы уменьшить твою ненависть? – спросил он, ополаскивая ткань в воде и прикасаясь к моей шее, покрытой коркой грязи.
Его пальцы мягко двигались, отмывая меня, согревали ткань, чтобы вода не обжигала меня холодом.
– Отпусти их, – сказала я, прекрасно понимая, что умолять его отпустить меня бессмысленно.