Я продолжил расспрашивать домовладелицу о таинственном джентльмене, все утро опережающем меня на один шаг. К сожалению, она ничего не смогла добавить к тому, что рассказал мне Мэтью Боултон. Я попрощался со старухой и отправился обратно на Бейкер-стрит.
Глядя из окна кэба на город, еще не вполне пробудившийся ото сна, я размышлял о своем расследовании. Хотя большой награды за свои усилия я не получил – мне по-прежнему не было известно местопребывание как Стэплтона, так и мисс Лидгейт – моя розыскная работа не казалась совсем уж напрасной. Я выяснил, где они жили. Не исключено было, что девушка туда вернется. Что еще более важно, я не только обнаружил еще одного человека, замешанного в этом деле, но и получил довольно точное описание его внешности. Заключив, что мое предприятие вовсе не было бесполезным, я предвкушал, как изложу все факты Шерлоку Холмсу.
Поднимаясь на семнадцать знакомых ступеней в нашу квартиру, я не мог сдержать улыбки при мысли о том, какое выражение будет на лице моего друга, когда я расскажу ему все, что разузнал. Но, едва я открыл дверь, улыбка слетела с моего лица. В плетеном кресле перед камином сидел хорошо одетый седовласый мужчина лет шестидесяти. У него были длинные, как у моржа, усы, в отблесках яркого пламени посверкивал монокль.
Глава девятая
Странное преступление
Когда я вошел, мужчина поднял на меня взгляд. Его лицо сложилось в улыбку, отчего монокль выпал из глаза.
– С добрым утром, доктор Уотсон, – с искренним дружелюбием произнес он. Потом поднял руку и поманил меня к себе. – Садитесь к камину и согрейтесь, дорогой мой, – на улице по-прежнему жутко холодно.
Голос принадлежал Шерлоку Холмсу, однако внешний облик мужчины не имел с ним ничего общего.
Я не раз видел, как мой друг являл чудеса маскировки, но сегодня он превзошел сам себя. Лицо джентльмена напротив ничем не напоминало худое, вытянутое лицо Шерлока Холмса. Пышные седые волосы небрежно падали на лоб, длинные свисающие усы и пухлые щеки полностью изменили овал, укоротив его и придав лицу полноту. Тонкий орлиный нос превратился в короткую «картошку». Вдобавок вокруг глаз появились глубокие морщины, а красноватый цвет лица удачно завершал портрет немолодого господина. Таким превращением гордился бы даже сам великий Ирвинг[9]. Лишь когда я оправился от изумления, в которое меня поверг этот невероятный маскарад, до меня дошло, что загадочный человек, по следам которого я шел все утро, был сам Холмс. Мое изумление сменилось гневом.