– А ты что, воевал? – спрашивал Фирсов. – Почему тебя немец к стенке ставил?
– Да какое воевал! Мне двенадцать лет было, в Пушкинских Горах жили. В лес к партизанам бегали, еду да оружие носили. Поймали нас с братом и расстрелять хотели. Уже во двор вывели, мы стоим бледные, ноги не держат, а тут ихний офицер вышел. Посмотрел на нас и давай орать. Орал, орал, потом пинков надавал и на конюшню отправил – пороть. Еле до дому потом добрели – мать думала, нас уже расстреляли…
– А второй раз?
– Уздечку с медным набором украл… – Миша курил и равнодушно смотрел на таракана, ползущего по газовой плите. – Длительная история. Немцы тоже разные были. Не все такие, как их изображают…
Пропал потом Миша – поехал на Новый год к тетке и как в воду канул. Приходил потный оперативник с красными похмельными глазами, расспрашивал Фирсова о бывшем соседе, но Фирсов сказал, что ничего не знает.
То, что в спецкомендатуре спокойней ничего не знать и ничего не видеть, Фирсов уловил быстро. С языком у него и раньше был полный порядок. "Язык до Вологды доводит, – частенько сообщал Славка Гостомыслов, с которым Фирсов вскоре сблизился. – А вологодский конвой шутить не любит".
Миша сгинул, и через пару недель к Фирсову поселили Максимова – рыжего детину, который посредством веснушчатого кулака попытался отомстить сразу всем профурсеткам мира, чем и обеспечил себе три года строек народного хозяйства. Хулиган. Но это отдельная история.
Думая о деньгах, Фирсов сделал мысленную ревизию своим способностям и возможностям. Получилось не так уж плохо.
К неполным тридцати годам Фирсов умел ездить на мотоцикле, водить легковой и грузовой автомобили, управлять маломерным судном с мощностью двигателя до 150 лошадиных сил, мог работать электриком, плотником-бетонщиком, умел "самостоятельно ставить и решать крупные инженерные задачи" – как было сказано в отзыве на его дипломный проект – умел писать диссертации (свидетельством тому – своя, не дошедшая до защиты по различным обстоятельствам, и чужая – написанная за пятьсот рублей для соискателя из Абхазии и защищенная на ученом совете " на ура"); мог, теоретически, работать главным энергетиком предприятия, неплохо строил сараи, коровники и сортиры, сносно читал и изъяснялся по-английски, а также вполне справлялся с обязанностями диспетчера строительно-монтажного управления и формовщика на ДСК. Два последних таланта обнаружились у Фирсова в спецкомендатуре. Да! Еще он мог работать дежурным механиком гаража в режиме суточного дежурства с последующими тремя выходными. Именно в этой должности Фирсов и трудился финишные полгода своего пребывания на "химии". Должность, надо сказать, доставшаяся ему случайно и без всяких потуг с его стороны. Шальная должность; и не только в условиях ограниченной свободы.