– Что Ашот, снова мясо по уценке урвали? – Хмыкнул Василий, потягивая пиво жестяной банки, глядя, как мужчина выгружает коробки из своего BMW серии X.
– Зачем такое говоришь? Зачем напраслину заводишь? – Пыхтел мужчина, вытягивая коробку.
– Возводишь?
– Что?
– Не заводишь, а возводишь! – Засмеялся Василий, а его друг Сенька, тот, что с воспалённой кожей красных вздувшихся угрей на лице, так эмоционально поддержал хохотом сказанное, что опрокинулся прямо в грязь с узкой металлической ограды, на которой сидел.
– Какой умный! – Шаркнул руками Ашот по объёмному животу. – Был бы умный, помог бы взрослому человеку, а не смотрел бы.
– Забесплатно никто сейчас не помогает. Вы же тоже бесплатно ничего не делаете?
Ашот было хотел возмутиться, но кинув взгляд на парней, на четыре коробки и снова на парней, быстро изрёк:
– Дам вам по две банки пива.
– И сигареты.
– И сигареты! Пачку. – Потёр руками, посмотрел на коробку. – Ну, что сидим?
Парни оба тут же сорвались с жёрдочки, устремившись к машине.
– Здравствуйте, Ашот Джаброилович! Как ваши дела? – Нежный девичий голосок звучал из-за машины, словно какой-то призрак говорил.
– Доброго дня, Лизочка. Доброго! – Владелец продуктового магазина и BMW X5, – распластал гладко выбритое лицо в улыбке, смотря на девушку, что крадётся между луж вдоль дома. – Зайдите сегодня, там головы куриные остались и корма кошачьего дам.
– Хорошо, Ашот Джаброилович. Спасибо вам.
– Только чтобы старухи эти не видели, опять начнут мне высказывать, что я тут кошек развёл.
Девушка, окутанная светло-серым платком в тон приталенного пальто, перешагнула через лужу, улыбнулась владельцу магазина, парням что вытягивали коробку из багажника, поплыв к подъезду. Все трое замерли, наблюдая за её грацией, словно за нимфой посреди дикого леса.
Сенька слегка присвистнул, за что, чуть не получил по губам от взрослого армянина.
– Это девушка, ангел. Не то, что ваша Ленка, от которой перегаром каждое утро несёт, как от сторожихи вокзальной.
– Кого? – Парни рассмеялись.
– Тащи коробку, – в так им засмеялся Ашот.
Ашот был мужчина добрый и справедливый, уважал людей, ценил вежливость и доброту, едва ли кто-то мог сказать, что слышал из его уст хоть одно нецензурное словечко. Он из тех людей, что хоть и не слывут святыми и добродетельными, но всё же обладают достаточно самоуважением, чтобы не сыпать проклятиями или негативными суждениями в адрес других, даже если их принципы и воспитания кардинально разнятся.