Путилин, перечитал ещё раз. Задумался: «Дело не шуточное, даже если бурсаки надумали посмеяться над ним. А если вправду чёрта вызывать будут?»…
Иван Иванович попал на эту должность исключительно волей Господа. Оценками не блистал. Задолго до конца учения обозначилась его дорога не далее, как в дьяки. Но Господь, в лице старого отцовского приятеля, служившего в епархиальном управлении, определил его на весьма приличную для скромных лет должность.
«Если накануне Рождества удастся выловить чернокнижника в стенах божьего заведения, смотритель непременно отметит старание, − думал он. − А если и шутка − разница не велика. Главное изловить кого, и показательно дать пример: при Путилине таких забав в училище не потерпят! Проявить себя тут решительно негде. И вот случай!»
Пальцы инспектора запрыгали по краю стола ещё быстрее.
Повернулся к надзирателю застывшему по стойке «смирно».
В училище выправка была необязательна, но Стенька, не изменяя привычке, держался по уставу.
− Таиров, через час будь наготове. Такие дела пресечь в корне. Жди у входа в классы.
− Как прикажете Иван Иванович. Буду как штык!
Ближе к полуночи Таиров стоял в сенях, в одной руке держа фонарь, а в другой хворостину, более походящую на палку.
В учебных заведениях давно запретили розги, но надзиратель, по старой памяти, держал запас, и иной раз грозил особо шкодливым бурсакам показать «с пылу горячих»
В приоткрытую дверь увидел, как Путилин, прислушавшись к происходящему в классе, махнул призывно рукой.
Стенька осторожно приблизился. Валенки оставляли влажные следы на выскобленному полу. Скрип досок под грузной фигурой, тонул в свисте метели горстями кидающей в окна снег.
В эту минуту оба услышали странные звуки. Слов не разобрать. Невнятное бормотание быстро перешло в завывание.
− Вот оно! − прошептал инспектор, − Если кто и вызывает чёрта, то должно так!
Осенив себя крестным знамением, он рывком распахнул дверь в класс…
1 января 1877 года.
В воскресенье, за неделю до Рождества, бурсаки, не замеченные в лени и шалостях, имели право выходить в город.
Митрофан Пятницкий и его приятель Васька Горький, ученики первого класса Воронежского духовного училища, по окончанию воскресной службы размеренно, на сколько хватало выдержки, спустились с паперти Покровского собора. Перекрестились и, не теряя благочинности, завернули на Большую Дворянскую.