Я без труда поверил ее словам. Хоть Элеонора и очень старая и пары винтиков в голове у нее не хватает, она все еще умеет поставить на своем.
– Твоя племянница хочет продать «голую собственность», без права пользования, – заявляю я, пытаясь лучше объяснить ей, о чем идет речь, – новые владельцы купят твою квартиру уже сейчас, но жить в ней они смогут только после твоей смерти.
– Ну да, я примерно так и поняла. Даже и не думай, что я смогу жить, зная, что есть еще кто-то, кроме моей племянницы, кто спит и видит, чтобы я поскорей протянула ноги.
Меня смешат ее слова, и я улыбаюсь, хотя поведение этой невесть откуда взявшейся племянницы смешным никак не назовешь. Если бы она оказалась рядом, уж я бы ей сказал пару ласковых.
– И ты предпочтешь пускать в дом посторонних вместо того, чтобы прямо так и сказать твоей племяннице? – возмущаюсь я и тут же раскаиваюсь. Не столько из-за самого вопроса, немного бесцеремонного, сколько потому, что я сам, со своей стороны, потакаю растягиванию до бесконечности нашего разговора, а значит, и времени, в течение которого ее дверь остается открытой. Теперь потребуется не один день, чтобы весь дом полностью проветрился. К счастью, я еще не успел открыть дверь к себе в квартиру.
– Ну, Чезаре, ну что тебе сказать – ты прав, но ты же понимаешь, как это бывает… Я не хочу настраивать ее против себя, я уже столько времени живу одна, и мне не нужна какая-то большая помощь, но ведь никогда не знаешь, что может случиться завтра и что будет, если мне придется иногда о чем-то ее попросить. Ты ведь тоже один, ты можешь меня понять… – И она замолкает, пристально глядя на меня.
– Ну да, – коротко буркаю я в ответ, хотя что-то подталкивает меня сказать нечто более выразительное, проявить больше солидарности.
– В жизни нужно уметь идти на компромиссы, – продолжает Элеонора, увлекшись темой разговора, – а старость, дорогой мой Чезаре, – это один беспрерывный компромисс.
– Ну да, – снова повторяю я, будто позабыв все другие слова.
В течение семидесяти лет я был настоящим мастером компромиссов, дорогая моя кошатница, но потом я потерял все и, как ни удивительно, почувствовал себя свободным. Правда в том, что мне больше нечего было предлагать, и это стало моей большой удачей. Вот так мне следовало бы ей ответить, но кто знает, как далеко завел бы нас этот разговор, а кислород в зоне моего доступа уже заканчивается. И поэтому я прощаюсь с Элеонорой и вставляю ключ в замочную скважину в тот самый момент, когда открывается еще и третья дверь на нашей площадке. Эту квартиру несколько месяцев назад стала снимать пара – ей, кажется, около тридцати, он немного постарше. Так или иначе, они молоды и у них нет детей, что делает их пребывание совершенно неуместным как в нашем доме – где основную часть жильцов составляют старики или семьи с детьми – так и вообще в мире. Могу поспорить, что эти бедняжки вынуждены без конца давать объяснения по поводу отсутствия в их жизни малыша – кстати, тот же вопрос, судя по ее любопытному взгляду, очень интересует и старую кошатницу.