– А Звева тоже придет? – прибавляю я вслед за этим.
– Не знаю, – фыркает он, – она сказала, что если получится, то она зайдет. – Я молчу, так как темы для разговора исчерпаны. К счастью, он сам делает следующий шаг:
– Жду не дождусь субботы, я так возбужден!
Возбужден чем, не могу я понять, ведь это даже не у него выставка. У моего сына художественная галерея в самом центре города – очень приятное и модное место, куда ходят довольно экстравагантные люди, по правде говоря. Но мне все равно нравится его работа, вот только ему бы я ни за что в этом не признался. Я знаю, это неправильно, но так уж я устроен – у меня никогда не получается сказать то что следует. Несколько раз я пытался, но слова так и застряли у меня на языке, прежде чем провалиться назад в глотку.
– Я за тебя рад, – отвечаю я без особой уверенности.
Кажется, он это замечает, потому что в телефоне ненадолго повисает молчание, а потом он прощается и завершает разговор. Я горжусь Данте: его личностью, его работой, его поступками. В какой-то мере я теперь считаю его даже лучше сестры, и тем не менее у меня по-прежнему с ней более доверительные отношения: с женщинами проще общаться, хотя у моей дочери и не самый легкий характер. Когда они были маленькими, Катерина упрекала меня за явное предпочтение по отношению к Звеве, и поэтому она, стараясь уравновесить родительскую любовь, сильнее привязалась к Данте. На самом деле я не выбирал: Данте появился, когда Звева в своем детском развитии начала уже общаться со мной, говорить, играть, обнимать меня своими ручонками. Данте рядом с ней казался мне одним из тех больших пупсов, что беспомощно таращатся на тебя из витрин кукольных магазинов. Короче, сами того не желая, мы с Катериной поделили между собой детей и обязанности. Она занималась Данте, я – Звевой. И вот он вырос гомосексуалистом, а она – эгоцентричной невротичкой.
– Если бы ты была здесь, нам стоило бы теперь поменяться ролями. Может быть, так у нас бы получилось исправить причиненный нами вред! – восклицаю я, оказавшись дома. Мои слова гулко разносятся по пустому коридору. – Хотя я считаю, что сейчас уже слишком поздно. Нам нужно было раньше об этом подумать. Это все ты виновата – ты не хотела меняться, никогда ни в чем не сомневалась и думала, что в жизни есть только один путь. А вот я – ты не можешь с этим не согласиться – уже и тогда брыкался. Если бы ты только меня слушала, может быть, все сложилось бы по-другому.