– Надо всё-таки выяснить, кто он такой, – сказал наконец Старик.
Все поняли, что он про Жирафа.
– Ведёт себя уверенно, – заметил Боксёр.
– А выглядит отвратительно, – добавила Нина.
– Дерётся наверняка хорошо, – предположил Боксёр, думая о своём.
– Раньше времени не будем кулаками махать, – рассудил Главный. – но Старик дело говорит, в первую очередь надо выяснить, кто он.
– Зачем? – удивился Боксёр. – кто бы он ни был, всё равно будет продолжать требовать вернуть деньги Аджаняну.
– Вот в зависимости от того, кто он, мы будем решать, возвращать их или нет, – сказал Влад.
– Было бы, что возвращать, – усмехнулся Старик.
– Это не ваша забота, – сказал Главный.
Теперь они уже стояли у порога дома, дверь которого Влад торопливо открывал ключом и при этом небрежно озирался по сторонам.
– Красиво здесь, – тоже озираясь, заметила Нина.
Вдоль дороги густо росли кипарисы, образуя изгородь.
Все четверо торопливо вошли в дом.
– Нас не найдут только в том случае, если мы будем сидеть здесь безвылазно, – грустно вздохнув, сказал Боксёр. – тогда зачем нам Сочи и море?
– Будем ночью купаться, – засмеялась Нина.
Влад окинул их холодным взглядом и не попытался развеять эту всеобщую растерянность.
Держался он уверенно и так, будто знал что-то помимо того, что говорил – знал больше остальных. Такая его уверенность всех понемногу воодушевила – успокоившись вполне, ребята разбрелись, кто куда.
Комнат в доме было только две, ещё кухня и душ, поэтому полностью уединиться у всех не получилось, но каждый выбрал себе уютный диван – такой, какой понравился. Теперь все молчали, осматриваясь в этом своём новом быту и думая о том, что даже не забрали вещи из своих прежних съёмных мест обитания.
– Купим всё, что нам будет нужно, – пообещал им Главный, будто читая у всех мысли. – а перетаскивать сейчас ото всюду свои шмотки слишком рискованно – Жираф обязательно заметит.
– Ага, он же большой, ему всё видно, – сказал Старик, переложив на прозу строчку известной старой песни.
– Деньги имеют свойство заканчиваться, – робко сказал Боксёр, примерно представляя дальнейший их образ жизни.
Главный промолчал на это. Закрыл шторы, включил телевизор.
За окнами светило солнце, своими жаркими лучами врываясь в комнаты, но выходить из дома сейчас не хотел никто. Впрочем, смотреть телевизор никто не хотел тоже. Разговоры закончились и каждый всё больше стал погружаться в свои мысли, а там, в этих мыслях, будущее непременно перемешивалось с прошлым и отыскивались такие острые углы, о которые чрезвычайно больно спотыкалось сознание и начинался прямо какой-то круговорот, состоящий из того, что могло быть и что было на самом деле.