Двое других ребят сказали, что они тоже примерно столько же находятся здесь.
Главный о себе ничего не сказал, решил оставить в тайне, какие богатые у него родители: он мог находиться здесь, сколько захочется – хоть даже всё лето. Держался он отстранёно, что сразу настораживало, но внешне был ничем не примечательный – сто раз увидишь и потом всё равно не узнаешь в толпе. Только взгляд был какой-то особенный – бойкий и цепкий, возможно пронзающий, но скорее всего искренний, так что если он смотрел, то обязательно от всей души. Возможно взгляд этот выдавал харизму, которой по молодости своей парень ещё не придавал никакого значения.
Потом все четверо облюбовали лавочку, и не сговариваясь, расположились на ней.
– Мир такой большой, но не каждому как будто в нём есть место, – сказал откровенность один из них, потом его прозвали Стариком за частое желание пофилософствовать, впрочем, не всегда уместное.
Он и выглядел солидно, потому что одевался совсем не по моде, но при этом был подвижный и улыбчивый, как это свойственно обычно в молодости.
– Нам просто нечем заняться, – поправил Главный.
– Точно, – добавил ещё третий. – а была бы хоть какая-нибудь тема, и жизнь стала бы веселей.
Этого третьего позже прозвали Боксёром – за смелость и боевой настрой, он был невысокий, коренастый и манерами своими правда походил на боксёра. Да и боксом в самом деле занимался, но очень давно, в детстве, можно сказать – только начинал, но по стечению обстоятельств спортивные мечты не сбылись.
– Нам лучше сейчас разойтись по домам, а завтра снова встретиться тут, – предложила Нина.
Возможно она не знала, что дискотеки под открытым небом проводят здесь не каждый день, но все были уверены – увидятся очень скоро и потому разошлись, даже не договариваясь о новой встрече.
***
Так и получилось – встреча состоялась через несколько дней, точнее ночей.
– Я кое-что придумал, – сказал Боксёр.
Все насторожились, хотя грохот музыки не давал подробно расслышать то, что он говорит. Долетали обрывки фраз, остальное каждый домысливал. Поэтому особенно не напрягались, чтобы услышать… Танцевали.
Мерцающий свет в темноте и ритмы, казалось, проникали в самое сердце, оттуда распределялись по сосудам и получалось двигаться вместе со всеми, вместе с толпой, а движения становились неожиданно причудливыми и это нравилось.