Наш институт среди прочих достоинств славился и своей особой оранжереей. Ее главная прелесть в том, что цветами здесь можно любоваться круглый год. Удивительное место нравилось и преподавателям, и студентам, и берегли его мы все ревностно, как настоящую сокровищницу. Стеклянный потолок оранжереи уходил так высоко вверх, что почти терялся среди облаков. К запаху земли примешивались тысячи тонких и свежих ароматов. В некоторых залах можно было увидеть редкие для наших широт растения, например, венерину мухоловку или олеандр. Я часто наведывалась в оранжерею и не переставала восхищаться фантазией и мастерством выпускников, сотворивших это чудо.
В этот раз я собирала образцы для гербария (ради удовольствия, не для учебы), когда Марк с друзьями замаячили у главного входа. Поначалу я надеялась, что они пройдут мимо. Не повезло.
– Но вы видели ее волосы? – Низкий голос Марка звучал привычно самодовольно. – Чистое золото!
Пора выбираться. Я закрыла свою папку с аккуратно разложенными на папиросной бумаге образцами и засеменила к двери. У куста с азалиями меня чуть не оглушило криком:
– Видит кто-нибудь эту желтую гвоздику?
С перепугу я налетела на огромный горшок с гибискусом, ударилась бедром и не успела даже выругаться от души, как столкнулась нос к носу с Марком. Тот посмотрел на меня со смесью удивления и пренебрежения.
– О. Привет, лягушка.
– Доброе утро.
Мерзкий скорпион.
– Ты… – протянул он, заглядывая в мою папку. Я тотчас отшагнула, чтобы он не разворошил мои цветочки. – Ты тут желтых гвоздик не видала?
– А тебе зачем?
– Ты же знаешь Ванду?
Ах, Ванда… Наша новенькая красотка, которую девчонки прозвали «подружкой сына посла». Уж очень всех взволновал этот факт ее биографии.
– Знаю, – подтвердила я.
– Вчера я предложил ей сходить на свидание. А она велела мне поискать желтую гвоздику. Теперь ищу.
Я с сердобольным видом качнула головой.
– Желтая гвоздика – это символ отказа. Ванда тебя отшила.
– Меня никто не отшивает, – самодовольно заявил он и выдернул прядь волос из пучка у меня на макушке.
Наглый жест, который вошел у него в привычку. Я же привычно шлепнула его по руке.
– Как мой доклад по этике? – мило улыбаясь, поинтересовался он.
– Почти готов.
– А что так долго? Вчера же хотела дописать.
– Я была занята вчера, – нетерпеливо пояснила я. – Балетная практика.