Граф указал на улицу на другой стороне площади и продолжил:
– Коней похитители бросили, куда делись потом – неизвестно. Розыск ведется, но пока… Да, а тот, кого перехватила Зухра, мертв. От чего – пока не знаю.
– А поисковый амулет? Дочь же с ним не расставалась?
– Валялся на мостовой, эти сволочи о нем наверняка знали.
Демон! Что же делать?
Графиня осмотрела площадь.
Стража замка бесцеремонно вытеснила толпу. На мощенной булыжником мостовой лежат два тела.
Мужчина и женщина. Под мужчиной лужа крови. Мертв. Это ясно. Над женщиной склонились люди.
В стороне – группа мужчин, что-то обсуждающих. Среди них интендант полиции и его правая рука – Гурвиль. Да, виконт де Камбре тоже с ними. Стоит с умным видом, что-то говорит. Вот посмотрел на нее, на мгновение задержал взгляд… и вновь продолжил разговор с полицейскими. Неспешный такой, вполне себе мирный, словно ничего особенного и не произошло.
К ним подходят еще какие-то люди, что-то говорят, что-то выслушивают и уходят. Это спокойствие буквально взбесило графиню, у которой, казалось, вот-вот разорвется сердце. Хладнокровие? Если бы!
Внутри все клокотало, хотелось плакать, кричать от боли и страха! И лишь высокий статус да уроки, полученные от предавшего, давно не виденного, но тогда еще любимого мужа, удерживали от банальной бабской истерики. Как он говорил? «Крики и слезы никогда и ничему не помогут. Лишь ясность мысли, выдержка в любой, самой безнадежной ситуации, дают, пусть часто и мизерный, но шанс на победу».
Значит, руками, зубами сжать бешено колотящееся сердце и… Что делать? Чем помочь? Вон на булыжниках мостовой лежит женщина. Зухра? Над ней склонился врач… Жива? Туда, быстро!
– Как она?
– Пока жива, но без сознания, – врач даже не поднял головы, продолжая колдовать в попытке затянуть страшную рану. – И то только потому, что ваш отец и братья отдали лечащие амулеты – моих сил не хватает. Вашим можно воспользоваться? – Он не глядя протянул руку, уверенный, что ему не откажут.
Графиня передала свой не раздумывая и лишь потом вспомнила, что недавно полностью израсходовала его на лечение совершенно не опасной раны пусть и симпатичного, но совершенно постороннего человека.
Осталось только уйти. Как учил муж: «Если ты здесь ничего не можешь сделать, значит, тебе не следует здесь находиться. Наблюдатели лишь мешают тем, кто действительно работает».