Я натянул тонкие хирургические перчатки, такие прозрачные, что я почти чувствовал теплыми пальцами воздух, и достал из портфеля свою любимую игрушку – с атласным напылением, горлышком из белого золота, и горбатой спинкой, плюс четыре с половиной дюйма углеродистой стали.
Она стояла там, помешивая капусту, а я смотрел на ее узкую спину и задавался вопросом, чувствует ли она уже нашу связь. Мне хотелось, чтобы она ее почувствовала, чтобы узнала, всего за мгновение до того, как ее коснется моя рука. Думаю, она уже чувствовала. Думаю, она этого хотела.
* * *
Район пафосный, он находится между Вирджиния-Хайлендс в Атланте и хипстерским Литл-Файв-Пойнтс. Мое крошечное детективное агентство расположено в здании, что некогда было вереницей заброшенных складов в Хайлендс. Пару лет назад владелец решил обновить фасады, добавил козырьки и навесы из алюминия и матового никеля, устроил крытый переход в ярком стиле Майами, плюс установил несколько металлических скульптур. Впечатление такое, будто некий сумасшедший сварщик перед работой где-то раздобыл крэк.
Теперь это называется студиями и продается как коммерческие лофты. Наш арендодатель вздернул арендную плату нынешним съемщикам – мне, труппе гей-театра по соседству, татуировщику и мастеру по пирсингу рядом с ними, и парикмахерше-индианке в самом конце коридора. Нам сказали, что реновация принесет нам больше клиентов. К нам станут чаще заглядывать, ведь нами обязательно заинтересуются посетители соседнего кафе, любители кофе и бискотти. Ненавижу бискотти. Не люблю от слова совсем. Серьезно. Кто-нибудь когда-нибудь испытывал неумолимую тягу к бискотти? И эти зеваки… Ненавижу их. Обычно это полные фрики. Здравомыслящие люди не ищут детектива в витринах. Это не тот вид бизнеса.
Но я люблю этот район. Когда театральная труппа репетирует, я ловлю себя на том, что весь день напеваю мелодии из спектакля, а когда работаю допоздна, иногда прохожу мимо людей в костюмах, когда вхожу или выхожу. Они бегают туда-сюда, болтают, курят. Вчера вечером женщина в костюме русалки смотрела, как я вхожу. Во рту у нее была сигара, и она щурилась сквозь дым, но ничего не сказала. Я тоже. Да и что можно сказать русалке-лесби? Доска для объявлений на мольберте возвещала о генеральной репетиции «Головорезов».