– Я пошутил, – самодовольно сообщил ей Теодор, беря коня под уздцы.
Лошадиная спина под Уинифред задрожала и задвигалась, и она дрожащими руками вцепилась в седло.
– Не стал бы он нас забивать насмерть. Барвинок вообще до жути смирный.
– Мне все равно! – отрезала она и пискнула, когда Дарлинг повел коня вперед.
На каждом шаге ее легонько подбрасывало, и, хотя ткань амазонки тормозила скольжение по седлу, Уинифред все равно вцепилась в луку так, что у нее побелели ногти.
– Спусти меня, иначе тебе не поздоровится, Теодор!
– Главное – доверять лошади, – наставительно сказал юноша, пропуская мимо ушей ее угрозы. – Тогда и она тебе доверится.
Сейчас Уинифред с гораздо большей охотой пустила бы Барвинка на мясо, нежели доверилась ему. Убедившись, что Дарлинг не собирается спускать ее на землю, она поудобнее устроилась в седле и попыталась выпрямиться. Но ее тут же качнуло вперед.
– Что это за идиотская выдумка? – сквозь зубы произнесла Уинифред. – Кто сказал, что мне непременно нужно выучиться ездить верхом?
Ей казалось, что если ее хоть раз тряхнет во время того, как она будет говорить, то она непременно откусит себе язык.
– Так ведь это каждый дурак умеет, – легкомысленно заметил Теодор.
Уинифред насупилась. Вспоминая наставления Кэтрин, она выпрямила левую ногу, балансируя на правом бедре, и с удивлением обнаружила, что может опираться на боковые луки седла. Уинифред зажала их бедрами и выпрямилась, несмотря на мерное покачивание лошадиной спины.
– Получилось, – недоверчиво пробормотала она.
Теодор обернулся к ней, улыбаясь.
– Ты умница, – похвалил он ее.
Уинифред поджала губы, чтобы не рассмеяться от удовольствия. Мысль о том, что кто-то сейчас может увидеть ее, элегантно восседающую на коне, заставила ее горделиво расправить плечи.
– Так и быть. Сделаем круг по дорожке – и довольно!
– Я хотел показать тебе мое любимое место. Позволишь отвести тебя туда? – кротко спросил Теодор.
Уинифред начинала думать, что он делает это нарочно – как будто она может отказать, когда он так просит!
– Пожалуй, – мрачно согласилась она.
Ей удалось довольно удобно устроиться в седле, и она была почти уверена, что не свалится, если Теодор ненароком дернет поводья или все-таки вздумает пустить коня рысью.
Они описали круг вокруг Хэзервуд-хауса. Почувствовав осень, деревья подпустили в листву желтого и красного. Кое-где трава пожухла, но даже таким сад был прекрасен: шиповник доцветал, густо оплетя ограды, продолжали зеленеть самшит и плющ. Подходил к концу самый жаркий месяц года – сентябрь.