Как раз один из таких крестов открылся мне справа по борту в полном соответствии с «лоцией», когда я, приблизившись к паре створовых знаков, уже собрался переложить румпель – и в этот самый момент заметил на берегу человека, размахивающего большой белой тряпкой.
Побережья и многочисленные островки Кандалакшского залива, как и морские тропки, их разделяющие – это вам не подмосковное шоссе, где можно, и даже порой показано здравым смыслом пролететь мимо голосующего на обочине человека. Нет, тут порядки другие: если машет кто-то с берега, и не с материкового, а с островка-луды – значит, в самом деле надо. И твоё дело маленькое: заглушить движок, остановиться и поинтересоваться, в чём дело и не нужна ли человеку помощь. Отказывать или требовать плату здесь не принято, хотя если «голосующий» сам предложит что-то (как правило, не в денежном, а в товарном выражении, скажем, пачку сигарет, банку консервов или полбутылки «беленькой») – не откажутся, поблагодарят. А в последнем случае, скорее всего, совместно и употребят подношение.
Причины подобного «автостопа» могут быть самые разные: от настоятельной необходимости передать что-то куму в деревне за соседним мыском, до самого настоящего несчастного случая – скажем, лодка перевернулась, напарник ногу сломал, или какой-нибудь приступ аппендицита ни с того, ни с сего свалил человека с ног. В подобных случаях единственная надежда на проходящие мимо лодки и суда – и попробуй только не остановись! Секретов здесь нет, весть о неблаговидном поступке быстро разнесётся по всему побережью, и нарушитель этикета рискует столкнуться с весьма неприятными проявлениями общественного осуждения – от угрюмого взгляда и отказа в мелкой просьбе, до прямого мордобоя. И в любом случае, отношение к вам будет не как к приличному человеку, а как к типу сомнительному и насквозь ненадёжному, и чем быстрее уберётся такой отсюда, тем лучше – а пока стоит держаться от него подальше.
В общем, я заглушил дизелёк (дорка не остановилась, а продолжила неторопливо дрейфовать, увлекаемая приливным течением) выбрался из углубления кормового кокпита, предназначенного доя рулевого, и встал в полный рост у низеньких лееров, держась за ванты.
– Тебе чего, дядя? Стряслось что, помощь нужна?
Человек на берегу что-то крикнул в ответ, но что именно, я не расслышал. Ветер к тому моменту уже разошёлся баллов до трёх, и хоть в салме, прикрытой от его бега грядой невысоких островков-луд, движение воздуха ощущалось слабо, сосёнки и кривые берёзки на берегу шумели так, что напрочь заглушали слова. Я поднял к глазам бинокль – на разделявшей нас дистанции в полторы сотни метров «Беркут» со своим десятикратным увеличением позволял разглядеть незнакомца во всех деталях, словно бы я не торчал сейчас на палубе дорки, а сидел напротив него, скажем, за столиком в кафе.