Остальные девочки внимательно слушали, а Приска уже вся извертелась за партой. Учительница позвала служителя, который заглянул в свои бумажки и сказал:
– Все правильно. Эти две девочки записаны в 4 «Г».
– Но это невозможно! – кричала учительница, – пойдите уточните в канцелярии. Мне обещали…
– Извините! – вскочила Марчелла Озио, которая сидела на первой парте в ряду Кроликов, ближе всего к двери. – Простите, синьора Сфорца, может, вы спросите, как их зовут, и проверите, записаны ли они в журнале?
Девочек звали Гудзон Аделаиде и Реповик Иоланда. И их имена были в журнале. Учительница побледнела.
– Так. А почему же у вас тогда нету розовых бантов в голубой горошек? – злобно спросила она.
– В галантерее их не осталось… – пробормотала Гудзон Аделаиде.
– Надо было раньше думать, – отрезала учительница.
Девочки пожали плечами.
– Отлично. Сделайте мне одолжение: отправляйтесь домой, и чтоб духу вашего здесь не было, пока не достанете форменный бант! Вон!
Иоланда и Аделаиде понуро пошли к лестнице.
Приска вертелась за партой, как угорь на сковородке.
– Послушай, как бьется мое сердце! – прошептала она, схватив Элизу за руку и прижав ее к груди. – Оно вот-вот разорвется.
БУМ-БУМ-БУМ.
– Не пугай меня! – взмолилась Элиза. Она прекрасно знала, что добром это не кончится – Приска не выносила несправедливости.
И действительно, Приска уже встала и решительно направилась к двери.
– Ты куда, Пунтони? В туалет еще рано выходить. К тому же, надо спросить разрешения.
– Я иду не в туалет, я иду домой, – еле сдерживаясь, проговорила Приска. – Вернусь, когда достану розовый бант.
– Что тебе в голову взбрело? Остановись! Ты что, не слышала, что я сказала твоей маме?
Белые полные руки оказались неожиданно сильными. Они схватили Приску за плечи и водрузили за парту. Учительница велела Марчелле закрыть дверь.
– А теперь начнем урок! – сказала учительница, как ни в чем не бывало сияя пунцовой улыбкой.