Итак, Русь была создана торгашами, барыгами, и русский народ сформировался под их определяющим влиянием. У нас не было военной аристократии, лишь торговая олигархия, по необходимости – вооружённая. Не было на Руси мощных замков, каждый из которых контролировал земельный надел. Не было обитавших в замке аристократов, которые защищали своих крестьян. Наши князья обитали в городах и защищали они не людей, а товар. Изначальная русская власть не привязана к земле, она подвижна, как сама торговля. Вот потому-то и не сформировалось у русской власти чувства ответственности за свою землю и людей, которые её возделывали. Где товар, там и родина, а товар постоянно перемещается. А люди что? Люди – наёмники. Убьют этих – наймём других.
Земельная аристократия и торговая олигархия, имея перед собой принципиально различные задачи, соответственно формируют в своей среде принципиально различные идеалы, ценности. У аристократов – верность долгу, ответственность за своих людей, основанная на этом личная честь и готовность пожертвовать собой. У торгашей главная ценность – выгода, отсюда – хитрость, изворотливость, лукавство, склонность к обману. Ведь, как известно, «не обманешь – не продашь». Торгашам совершенно не свойственно чем-то жертвовать ради ближнего, потому что «ближним» для него является кошелёк. Город – порождение торгашей и, кажется, не случайно говорят о том, что первый город на земле построил Каин.
Владимирская Русь это уже Русь удельно-княжеская, но русский князь навсегда оказался привязан к городу, и психологически, и экономически. Невозможно было отменить того факта, что «дружина вместе с князем вышла из среды вооружённого купечества» (Ключевский). Русская власть не хотела привязываться к земле, поэтому у нас так и не возникло феодализма, а возникла некая невиданная на Западе политическая реальность.
Верховная власть в стране была коллективной, она принадлежала всему роду Рюриковичей. Уделы делились по старшинству, исходя из того, какой доход они приносили, конкретные князья владели своими уделами временно. Умирал князь старшего удела – на его место заступал не сын, а князь младшего удела, происходила «передвижка». Понятно, что при таком порядке князь не привязывался к своему уделу, вообще не считал его своим, относился к нему, как к временному кормлению, то есть как временщик.