Дима А. был очень авторитетным человеком и последние две недели был по функции «президентом». Я его знал почти два месяца, и у меня с ним сложились хорошие отношения, не дружеские, но хорошие.
Двумя днями ранее я попросил, чтобы после Выписки он оставил мне свою папку с дельфинчиком. Нужно отметить, что любые канцелярские принадлежности в Центре были в дефиците, а востребованы они там очень сильно, так как разной писанины было много и тетрадок приходилось носить с собой порядком. Папка с дельфинчиком была в неплохом состоянии – особенно в сравнении с той бумажной «трухой», которая была у остальных. К тому же папка Димы стала бы для меня элементом престижа, ведь я получил ее от такого уважаемого человека.
Папку он обещал отдать перед Выпиской.
Утром я увидел его с этой папкой и решил, что он забыл. Сразу появилось чувство тревоги и досады.
«Точно забыл, – думал я. – Вот те и президент!»
Но ему было не до этого. По мере приближения к Выписке атмосфера в Центре становилась все более нервно-торжественной. На Выписку должны были приехать родственники Димы А., а приезд новых людей – это дополнительный стресс, как ни крути. На Выписку явились Димины отец, мать, сестра, жена и ребенок: мальчик лет четырех с золотисто-курчавыми волосами.
Когда настал час икс, Дима, как ни в чем не бывало, сел на стул, который поставили специально для него. Рядом, на диване в групповой, уже сидели его родственники. В руках у Димы была папка с дельфинчиком, которую он завещал мне.
«Передумал, наверное, отдавать», – я уже мысленно махнул рукой на папку.
Но Дима А. ничего не забывал. Он был бывший военный и очень ответственный и обязательный человек. Он достал из папки какую-то тетрадку, а потом встал, пересек групповую и протянул эту долгожданную синюю папку мне. Я почувствовал такое пронзительное благоговение, как будто Иисус спустился с небес. Началась Выписка. Все подозревали, что мероприятие будет трогательным, но чтобы настолько, этого предвидеть никто не мог.
Дима прочитал свои последние задания и начал благодарить всех по списку, который был составлен по алфавиту. Меня он поблагодарил в первых рядах, т. к. мое имя начинается на А. У многих, в том числе у меня, начали наворачиваться слезы на глаза. Я смотрел на Настеньку, которая зарыдала первая, на Таню, на Германа, у которого начиналась истерика. (Кстати, когда потом выписывался Герман, все только радовались.) Затем все по очереди начали благодарить Диму А. Это было так трогательно, что я с трудом себя сдерживал.